Интерьер комнаты был совершенно безликим — такие встречаются только в отелях. Прикроватные настольные лампы, привинченные к тумбочкам, длинные драпированные шторы из той же ткани, что покрывала на кроватях, и характерные акварельные репродукции на стенах выдавали это место с головой.
Я старалась вспомнить, как сюда попала, но поначалу ничего не приходило на ум.
Я помнила элегантный черный автомобиль, окна которого были затонированы сильнее, чем у представительского лимузина. Двигатель работал почти неслышно, хотя мы неслись по ночному шоссе со скоростью под двести километров в час.
Я помнила, как Элис сидела рядом со мной на темном кожаном сидении. Каким-то образом к концу этой долгой ночи моя голова оказалась на ее каменном плече. Моя близость совсем не была ей в тягость, прикосновение ее твердого холодного тела странным образом успокаивало меня. Весь перед ее хлопковой рубашки был мокрым от моих слез. Они текли не переставая до тех пор, пока в моих покрасневших воспаленных глазах оставалась хоть капля влаги.
Сон упорно бежал от меня. Зудящие, словно присыпанные песком веки никак не могли сомкнуться, хотя ночь уже кончилась, и над низкими горами где-то в Калифорнии занимался рассвет. Серый свет, заливающий безоблачное небо, ранил мои глаза. Но стоило мне их закрыть, как в голове будто наяву начинали мелькать яркие немые образы. Опрокинутое лицо Чарли — жуткий оскал Эдварда — презрительное лицо Розали — острый взгляд ищейки — мертвые глаза Эдварда, когда он целовал меня в последний раз… Невозможно было это выдержать. Поэтому я боролась с усталостью и наблюдала все сильнее разгоравшийся восход.
Я не спала, когда мы миновали узкий горный перевал. Солнце, отражаясь от черепичных крыш Солнечной Долины, теперь смотрело нам в спину. Мы за один день проделали путь, на который у обычных путешественников уходит дня три, но у меня не было сил даже удивиться. Я тупо смотрела на уходящую вдаль широкую плоскую равнину. Вот и Финикс — пальмы, низкорослые кусты креозота, беспорядочные пересечения автострад, зеленые ленты полей для гольфа и бирюзовые пятна бассейнов; все это затянуто тонкой пеленой смога и окружено невысоким каменистыми пиками, которые и горами-то не назовешь.
Острые тени пальм пересекали шоссе — странно, но я помнила их более густыми и широкими. А оказалось, тут совсем негде спрятаться. Ярко освещенное, открытое плотно дороги выглядело вполне радушно, но я не ощущала облегчения, не чувствовала, что вернулась домой.
— Где дорога в аэропорт, Белла? — спросил меня Джаспер, и я вздрогнула всем телом, хотя его голос прозвучал мягко и спокойно. Это был первый звук, помимо негромкого урчания двигателя, нарушивший долгое молчание прошедшей ночи.
— Оставайся на 1-10, — автоматически ответила я. — Мы проедем мимо него.
Мой мозг медленно стряхнул сонное оцепенение.
— Мы куда-то летим? — спросила я Элис.
— Нет, но неплохо быть где-то рядом с аэропортом, просто на всякий случай.
Я помнила, как мы выехали на объездную дорогу… но не помнила, как мы оттуда свернули. Должно быть, примерно тогда я и уснула.
Теперь я смогла поймать смутное воспоминание о том, как в густых сумерках мы выходили из машины: моя рука на плече Элис, она крепко держит меня за талию и тащит куда-то сквозь сухую теплую тень, а я ковыляю за ней на заплетающихся ногах.
Но эту комнату я не помнила.
Я взглянула на часы, стоявшие на ночном столике. Красные цифры показывали три часа, непонятно только, дня или ночи. Ни одного луча света не проникало сквозь плотные занавеси, но комната была ярко освещена электрическими лампами.
Я неловко поднялась и, слегка пошатываясь, пошла к окну, чтобы отдернуть шторы.
Снаружи было темно. Значит, три часа ночи. Окна выходили на пустынный отрезок шоссе и новый гараж для длительного хранения машин, принадлежащий аэропорту. Определив свои пространственно-временные координаты, я почувствовала себя немного увереннее.
Я оглядела себя. На мне все еще была одежда Эсме, и сидело все это не лучшим образом. Я посмотрела вокруг и с облегчением обнаружила свою дорожную сумку, стоявшую на низком комоде. Роясь в ней в поисках смены одежды, я услышала легкий стук в дверь и подпрыгнула от неожиданности.
— Можно войти? — спросила Элис.
Я сделала глубокий вдох:
— Конечно.
Она вошла и осторожно оглядела меня с ног до головы.
— Кажется, тебе не мешало бы еще поспать, — сказала она. Я покачала головой.
Она молча проплыла к окну и тщательно занавесила все щели, затем повернулась ко мне.
— Придется сидеть в номере и не высовываться, — сказала она.
— Ладно, — хрипло ответила я. Голос дрогнул.
— Хочешь пить?
Я пожала плечами.
— Нет, все нормально. А ты?
— В разумных пределах, — она улыбнулась. — Я заказала тебе еды, она в гостиной. Эдвард сказал, что тебе надо есть намного чаще, чем нам.
Я сразу вскинулась:
— Он звонил?
— Нет, — ответила она, наблюдая, как грустнеет мое лицо. — Он мне еще дома все объяснил.
Она бережно взяла меня за руку и провела в общую комнату гостиничного номера. Я услышала негромкий гул телевизора. Джаспер сидел неподвижно за столом в углу и без малейшего интереса смотрел новости.
Я опустилась на пол у кофейного столика, на котором меня дожидался поднос с едой, и принялась вяло жевать что-то, не чувствуя вкуса.
Элис присела на подлокотник дивана и невидящим взглядом уставилась в телевизор вместе с Джаспером.
Я медленно ела и смотрела на нее, иногда мельком оглядываясь на Джаспера. Внезапно до меня дошло, что они были как-то неестественно неподвижны — ни на секунду не отрывали глаз от экрана, даже во время рекламы. Я отодвинула поднос, ощущая неприятную тяжесть в желудке. Элис посмотрела на меня.
— Элис, что не так? — спросила я.
— Все в порядке.
Я заглянула в ее честные глаза и не поверила.
— Что мы теперь будем делать?
— Ждать звонка от Карлайла.
— А разве он не должен был уже позвонить? — кажется, я почти попала в цель. Взгляд Элис метнулся к мобильнику, лежащему поверх ее кожаной сумочки.
— И что это значит? — мой голос задрожал, и я постаралась справиться с собой. — То, что он еще не звонил?
— Это значит, что пока им нечего сказать.
Но ее голос был преувеличенно спокойным. Мне стало трудно дышать.
Неожиданно Джаспер оказался рядом с Элис. Так близко ко мне он еще ни разу не подходил.
— Белла, — сказал он подозрительно мягким тоном. — Тебе не о чем волноваться, ты здесь в полной безопасности.
