— Где ты была, Наташ? Что с тобой? Что-то случилось? — встревоженно засыпал он ее вопросами.
Она не отвечала — просто не знала, как сказать ему о том, что она сделала. Молча разделась и прошла в комнату. Коля не отходил ни на шаг, он ждал ответа, и по лицу его было видно — он сходит с ума от волнения. Наташа вдруг почувствовала огромную, опустошающую усталость. Она без сил опустилась на стул, сложила на коленях руки и оцепенело уставилась в пол.
Коля опустился на корточки перед ней и взял ее руки в свои.
— Ну что же ты молчишь, родная моя? — услышала она его мягкий, чуть подрагивающий от волнения голос. — Ты же знаешь — нас двое, а значит, мы с тобой осилим любые беды. Что бы ни случилось, какие бы испытания… Не надо отчаиваться, солнышко мое, прошу тебя… Ну, посмотри на меня…
Она подняла взгляд и увидела в его глазах море боли, океан веры и целый мир любви! И тут же ухнуло куда-то в бездну ее любящее сердечко, и взлетело вновь, и ударилось, затрепыхалось в горле! И против воли неудержимо хлынули жаркие слезы — то ли от счастья, то ли от горя — разве разберешь?!..
— Коленька, миленький… Я… Меня не будут судить… Но они отобрали у меня все!.. Все, понимаешь?… И «Цну», и патент, и завод… Все… Как же теперь, Коленька?…
— Что?! Суда не будет?! — вскричал он, изо всех сил сжимая ее руки. — Повтори!
— Да, суда не будет, я откупилась… Но за это они отобрали…
— Ура-а-а!!! — заорал он в полный голос и, схватив Наташу в охапку, закружился с нею по комнате. — Свобода!!! Ура, Наташка, живем!!!'
— Ты что, не понял? У меня же все отняли — и фирму, и завод, и… — растерялась Наташа.
— Да черт с ними! Наплевать, еще наживем! Главное — свобода, глупая! Свобода!!! — он опустил свою ношу на пол и стал покрывать радостными поцелуями ее соленые глаза, щеки, губы.
— Коля… Подожди, Коля… А как же…
— Heт, это ты подожди! — Он вдруг разом стал серьезен и даже немного смущен. — Послушай, что я тебе скажу…
— Ну?
Коля глубоко вздохнул и, пристально глядя в ее глаза, негромко произнес:
— Я хочу, чтоб ты стала моей женой.
У Наташи перехватило дыхание. Она давно ждала от него этих слов, а сейчас, когда, наконец, услыхала — растерялась.
— Что же ты молчишь, Натуся? — почти прошептал он. — Ты… ты согласна?…
«Ты слышишь, бабуленька?» — на секунду зажмурившись, со счастливой улыбкой подумала она и бросилась ему на шею.
— Согласна! Ну конечно согласна, мучитель ты мой! — горячечным шепотом выдохнула ему в самое ухо Наташа и, чуть отстранившись, заглянула ему в лицо. — Почему же ты столько тянул с этим, а?
— Ну-у-у… — протянул смущенно Коля и пожал плечами. — Раньше ты была миллионершей и моей начальницей… Глупо, конечно, но… мне было как-то неловко, ты могла подумать, что я…
— …Дурачок! — Она, радостно засмеявшись, закончила его фразу. — Я так думала раньше, так же думаю и сейчас! Ты просто дурачок, Колька! — Наташа взлохматила его шевелюру и звонко чмокнула его в губы.
— Да! — лукаво прищурилась она. — Я, кажется, забыла тебе сказать, что мне все-таки удалось кое-что выторговать себе на приданое!
— У кого? Что за приданое? О чем ты? — не понял Коля.
— О фирме. Это же не кошелек, правда? Ее нельзя просто вот так взять и отобрать — нужно официально оформить куплю-продажу… Должны же они были хоть что-то заплатить мне за это! Конечно, то, что я смогла выцарапать у этих бандюг за свою «Цну», — жалкие крохи, но все-таки…
— И сколько же они тебе заплатили? — улыбнулся Коля.
— Надеюсь, на первое время нам должно хватить, — не удержалась от кокетства Наташа. — Три миллиона долларов.
— О, Господи!.. — ахнул Коля.
— Но имей в виду, дорогой мой, — с озорной улыбкой погрозила ему пальцем Наташа, — слово — не воробей! И даже если тебе не по душе мое приданое — жениться теперь все равно придется!
Следующий день Наташа начала с того, что обзвонила всех концессионеров. Каждому из них она сообщила лишь о том, что уголовные дела против нее закрыты, но в связи с этим все работы на СиАМе будут прекращены. В подробности она не вдавалась, впрочем, всем все было понятно и так — Наташе пришлось откупиться. А еще все они получили приглашения собраться вечером на квартире Ярославцевых, чтобы вместе обсудить сложившуюся ситуацию и решить, что делать дальше.
Последующие ее хлопоты были связаны со вчерашней продажей компании. Надо было открыть новый счет, сообщить его упырям и убедиться, что деньги ей действительно переведены. Она не поленилась лично навестить и Ханевского, и Бориса Борисовича. Не потому, что успела соскучиться по ним, — просто перед вечерним сбором она должна была быть абсолютно уверена, что деньги у нее есть.
Получив от обоих копии платежек, Наташа несколько успокоилась: до самого последнего момента ее не оставляло подспудное опасение, что новые хозяева «Цны» могут ее самым банальным образом кинуть. Теперь оставалось только дождаться вечера и предложить концессионерам обсудить то, что они решили вчера вместе с Колей.
Они пришли ровно в семь, все как один с цветами, а некоторые — и с шампанским. Пришли словно лишь для того, чтоб поздравить Наташу с освобождением, радостно галдели, смеялись и, толкаясь, лезли к ней с поцелуями. Она ожидала чего угодно — хмурых, озабоченных лиц, упреков, обид, — но только не этого. Предательски защипало в глазах, но Наташа сдержалась. Впереди предстоял трудный и, возможно, тяжелый разговор, расслабляться было нельзя. Ведь от того, как этот разговор завершится, зависело очень многое. Главное: как предстоит начинать дело с будущим Колиным открытием — опять с нуля, со скрежетом, медленно и мучительно или же с разгона, в проверенной, боевой команде, легко и лихо.
Наконец возбужденный гомон утих, концессионеры расселись за круглым столом в гостиной и замерли, ожидая Наташиных слов.
Перед тем как начать, она обвела внимательным взглядом их всех, каждому заглянула в глаза. Ей было важно понять — представляют ли ее друзья в полной мере, какой крах потерпело их общее дело? Что думают об этом, какие у них настроения?
Шесть пар глаз неотрывно и выжидающе смотрели на нее. Наташа переводила взгляд с одного на другого и понимала: да, все они знали, что с приставками покончено, да, им было ясно, что «концессия» на мели, но ни у одного из них Наташа не увидела ни страха, ни отчаянья, ни раскаяния. Они были готовы не только принять самые плохие новости — они были готовы бороться, искать выход и идти дальше. Они верили ей и верили в нее.
Наташа облегченно вздохнула и начала.
