И, хотя девушка понимала, что это глупо и нелепо, но какая-то часть ее надеялась, что пришел Мак-Алистер.
Но в гости к ней пожаловала Кейт, держа в руках тарелку с холодным мясом и сыром. Тот самый ранний ужин, решила Эви.
Не дожидаясь такой мелочи, как приглашения войти, Кейт проскользнула в комнату мимо Эви, уселась на кровать и протянула тарелку подруге.
— Садись, ешь и рассказывай, что тут у вас приключилось.
Эви поняла, что выбора у нее не осталось. Она взяла тарелку, но поставила ее на ночной столик.
— Ты сама знаешь, что тут произошло. Джон Герберт…
— Да пошел он к дьяволу, этот Джон Герберт. Что случилось с тобой?
— Я вижу, тебе недостаточно того, что я нос к носу столкнулась с убийцей?
— Он никого не убивал.
— Насколько нам известно.
— Судя по всему, он из тех людей, которые не преминули бы этим похвастаться. Но мы говорим не о том. Ты страдаешь отнюдь не от нервного срыва.
И, чтобы подчеркнуть свои слова, Кейт выразительно закатила глаза.
— Все когда-нибудь бывает в первый раз. Я… — Но тут Эви перестала притворяться и тяжело опустилась на кровать рядом с Кейт. — Ну, хорошо. Это Мак-Алистер.
— А что с ним такое?
— Я влюбилась в него.
Даже говорить об этом ей было больно. Поначалу на лице Кейт отразилось неподдельное изумление, но потом оно просветлело. Она громко и театрально вздохнула.
— Но это же прекрасно!
— Сомневаюсь.
— Ты не права, — возразила Кейт с апломбом, свойственным только сестрам. — С каким удовольствием я бы тоже влюбилась в кого-нибудь.
— Не далее как три года назад ты была влюблена в лорда Мартина, — напомнила ей Эви. — И смотри, что из этого вышло.
— Из этого вышел мой первый поцелуй, — парировала Кейт. — И я позволю себе усомниться в том, что была влюблена в него. Теперь, оглядываясь назад, я склонна полагать, что испытывала к нему лишь некоторые нежные чувства.
Эви не придумала ничего умнее, чем сказать:
— Ты сама говорила, что он целуется, как снулая рыба, вытащенная из воды.
— Так оно и есть, или, точнее, так оно и было, вот почему я более не питаю к нему нежных чувств. — Кейт придвинулась к Эви ближе. — А ты, ты целовалась с Мак-Алистером?
И не только целовалась.
— Да.
— И?..
Появление в дверях Софи избавило Эви от необходимости отвечать на этот вопрос. Впрочем, ненадолго.
— Что тут у вас происходит? — поинтересовалась Софи.
— Эви влюбилась в Мак-Алистера.
— Кейт!
— Но ведь это правда, и ты сама рассказала бы ей об этом. Действительно.
— Ты могла бы дать мне возможность сделать это самой.
Нимало не смутившись, Кейт наклонилась и ласково похлопала Эви по колену.
— Ты еще успеешь рассказать обо всем Мирабель.
— Большое тебе спасибо.
Софи уселась на кровать по другую сторону от Эви и мечтательно вздохнула.
— М-м. Мак-Алистер. На него приятно посмотреть. Он — красавчик, верно? Весь из себя такой зловещий и мрачный… — Она неопределенно помахала в воздухе рукой. — Ну, вы меня понимаете.
Подруги встретили столь неожиданное заявление потрясенным молчанием. Софи с недоумением уставилась на них.
— В чем дело?
— Ты же замужем, — напомнила ей Кейт. — И счастлива в браке.
Софи задумчиво покрутила золотое колечко на пальце.
— Как ни странно, от этого я не ослепла. — Но, заметив, что подруги с недоумением смотрят на нее — Кейт с восторгом, а Эви с некоторым подозрением, — Софи рассмеялась и уронила руку. — Женщина, которая счастлива в браке, тем не менее, еще способна выделить красивого мужчину, без того чтобы влюбиться в него. Полагаю, ты сама в этом скоро убедишься, — добавила она, обращаясь к Эви.
От обиды и отчаяния Эви жалко скривилась.
— Вряд ли, если дела и дальше будут идти так, как сейчас, — простонала она. — Он заявил мне… он сказал, что за мной нужно присматривать.
Последовавший за этим взрыв негодования в значительной мере успокоил и потешил уязвленную гордость Эви. Девушка заподозрила, что в значительной мере этот взрыв спровоцировало поведение Уита и Алекса в течение двух последних дней и что направлен он был, в первую очередь, именно на них. Но, как бы там ни было, негодование, которое вполне разделяли и ее подруги, лишь усилило их взаимную родственную привязанность друг к другу.
На протяжении следующего часа они угощались закусками с тарелки Эви и наперебой клеймили всех мужчин за их непроходимую самоуверенность и наглость.
Это было именно то, в чем отчаянно нуждалась Эви.
Поэтому она очень расстроилась, когда Кейт объявила, что хочет пораньше лечь спать. Эви не могла себе представить, что сможет заснуть в своем нынешнем состоянии, но и сидеть в гордом одиночестве ей тоже не хотелось, ведь смех и болтовня подруг помогали ей немного отвлечься и забыть о боли в сердце.
Однако просить Кейт остаться она тоже не могла. Во всяком случае, не сейчас, когда лучшая подруга прискакала сюда только за тем, чтобы узнать о том, что завтра ей вновь предстоит садиться в седло и ехать обратно.
— Полагаю, ты тоже вымоталась, — сказала Эви Софи после того, как Кейт ушла.
— Изрядно. Но я хотела обсудить с тобой кое-что, прежде чем отправляться на поиски собственной кровати. — Софи старательно откашлялась и в упор взглянула на Эви. — Я была внизу, в гостиной, вместе с миссис Саммерс, и она сообщила мне одну возмутительную и положительно невозможную вещь.
— О Боже…
— Сводничество, Эви? — рассерженно поинтересовалась Софи. — Как ты могла подумать такое?
— На самом деле, все не так страшно.
— Это не просто страшно, это ужасно оскорбительно. Как подобное невероятное предположение вообще могло прийти тебе в голову?
— Невероятное… — Эви едва не задохнулась от негодования. — Я слышала, собственными ушами слышала, как они обсуждали обещание, данное умирающему Рокфорту, письмо с угрозами, которое собирались прислать, и моего предполагаемого спасителя…
— Обещание? — Софи, опешив, уставилась на нее. — Так тебе известно о нем? Ты знаешь все?
— Да… ну, почти все.
— Вот как?.. — Герцогиня задумчиво смотрела прямо перед собой, явно не находя нужных слов. — И ты слышала, как они намеревались прислать тебе письмо с угрозами, наподобие того, что ты действительно получила, и то, что спасти тебя должен был некий джентльмен…
— Да.
— Вот как?.. — повторила Софи и устремила взгляд прищуренных глаз куда-то в сторону гостиной. — Об этом пустяке миссис Саммерс предпочла не упоминать.
Это был никакой не пустяк, а самое, пожалуй, главное во всей этой нелепой истории.
