– Не знаю, но хочу попробовать. Если у нее есть важное дело, я хочу дать ей шанс. Мы в долгу перед ней, так давай отплатим хотя бы этим.
– А я? Мне надо полетать? В буквальном смысле?
– А ты хочешь? – Бонни натуженно охнула, подняв середину и один конец ковра, и потащила его к лестнице.
– Не очень.
– Может, когда Пим… скажет, что он ей больше не нужен, или когда у тебя возникнет вопрос, на который не будет точного ответа.
– Ты снова собираешься летать на нем?
– Нет, – быстро и уверенно ответила Бонни. – Больше никогда.
– Гм. А Джо?
– Я люблю Джо… даже когда его зовут Кэлом. И он тоже больше не хочет летать на нем.
– Почему?
– Джо сейчас переезжает домой, как мы и договорились, потом он заедет за Сюзан, купит пиццу, и мы будем жить долго и счастливо, пока смерть не разлучит нас. Подними свой конец повыше, чтобы перетащить его через перила. Вот так. Отлично.
– Ну, это чертовски хорошая новость, – сказала Джен, застонав под тяжестью ковра. – Просто не верится, что мы тащим его сами, когда у нас обеих есть большие, сильные мужья.
– Мы делаем это потому, что это нам по силам, и потому, что чем меньше народу будет знать о ковре, тем лучше, согласна?
– Даже Роджер? У меня плохо получается хранить… – Бонни уже спустилась вниз и повернула, и ковер застрял в дверном проеме. Дженис принялась изо всех сил толкать его. – …Секреты от Роджера. Даже когда самой хочется.
– Тогда расскажи Роджеру, но должна предупредить тебя, что он, вероятно, решит, что ты сумасшедшая.
С лестницы раздался хохот.
– Это, знаешь ли, для меня не новость.
Наконец они уложили ковер в коридоре под дверью в спальню Пим, и Бонни осторожно постучала. Ей открыла ночная сиделка, женщина средних лет.
– Привет, Люси, как вы? – Бонни растянула губы в широченной улыбке, всем своим видом изображая радушие.
– Я в порядке. Чем могу вам помочь? Пим только что заснула.
– Нам ничего не нужно. Уже поздно, и мы с Джен подумываем о том, чтобы поехать домой. Не хотите ли сделать перерыв, пока мы здесь? – Она неопределенно взмахнула рукой. – Принять душ, поесть, выпить чего-нибудь… Сделать пробежку, чтобы немного размяться.
– Я уже много лет ухаживаю за своими пациентами по ночам, – раздраженно заявила Люси. – И никогда не нуждалась в сне или в разминке.
Дженис решила взять дело в свои руки. В семье она лучше всех умела манипулировать людьми.
– Моя сестра имела в виду, что нам хотелось бы, чтобы вы спустились вниз и сидели там, пока мы вас не позовем, потому что нам надо побыть наедине с Пим.
Люси недовольно цыкнула зубом, сдернула с качалки, которую предпочитала другим местам для сидения, свою кофту и быстро вышла из комнаты.
– Если она уволится, ты будешь дежурить по ночам, пока не найдешь ей замену, – сказала Бонни, наклоняясь, чтобы поднять конец ковра.
– Ну а ты предложила ей сделать пробежку, чтобы не заснуть. Сказать правду гораздо проще. – Дженис подняла другой конец ковра. Она ни на секунду не забывала о своем маникюре, который был сделан меньше недели назад.
– Я запомню это.
Они втащили ковер в комнату и замерли как статуи, надеясь, что то, что они чувствуют, на самом деле не происходит. Бонни покосилась на сестру и увидела, что та бледнеет.
– Это для Пим, Джен, – сказала Бонни, ощущая близость с духом ковра, – от него исходила только доброта и настоятельное желание быть рядом с Пим. – Не бойся. Ковер греется для нее, а не для нас. Давай.
Они осторожно положили свою ношу на пол… на всякий случай… и закрыли дверь. И обе без колебаний приблизились к кровати старушки.
Пим была крохотной, с тонкой, как пергамент, кожей. Бонни не раз рассматривала многочисленные фотографии, на которых Пим была с черными, как смоль, локонами, но в реальной жизни она видела только жидкие серебристо-белые волосы с химической завивкой.
– Взгляни на нее, – прошептала Джен. – Она всегда остается женщиной. Щеки подрумянены, губы подкрашены. Она нечто, правда?
Бонни кивнула:
– Единственная в своем роде, наша Пим.
– Но она еще не умерла, так почему мы шепчемся? – спросила Пим, открывая один глаз… для нее это было достаточно. Ее глаза были небесно-голубыми, а взгляд острым, как лазер, и быстрым.
– Ой! Пим, я едва не умерла от страха! – Джен была скорее удивлена, чем встревожена.
– Ах ты, притворщица, – рассмеялась Бонни. У нее были дети, а дети любили притворяться спящими. – Радуйся, мы нашли твой волшебный ковер.
– О! – Губы Пим образовали правильную окружность, а оба глаза широко открылись. – Девочки мои, дорогие, вы спасли меня. – Она театрально хлопнула в ладоши – один раз, – затем откинула одеяло с таким видом, будто собиралась выпрыгнуть из постели. Бонни и Джен одновременно протестующе вытянули руки. – Ой, не глупите, я никуда не собираюсь… я медлительна, как помощник фермера. – Она устремила проницательный взгляд на Бонни. – Кажется, вчера, когда мы разговаривали, я несла бессмыслицу. Я не привыкла принимать такое количество разных лекарств. От них у меня мутится в голове.
– Вчера я решила, что не просто мутится. Я подумала, что у тебя, Пим, галлюцинации.
– Ты сама выглядела настоящей сумасшедшей, – заявила Джен.
Смех старушки был элегантным и заразительным – он с детства врезался Бонни в память, и она всегда была рада его слышать.
– Так что тебе сделать, Пим? Хочешь забраться на него? Или постелить его тебе на кровать?
– Это замечательное произведение искусства, однако оно не заслужило того, чтобы лежать на кровати. Место ковра – на полу. Так что если вы, девочки мои, сделаете мне доброе дело и расстелите его перед комодом, остальную часть операции я смогу осуществить самостоятельно.
Пим – она была в длинной белой хлопчатобумажной ночной сорочке – села, пригладила волосы на затылке, подтащила к себе новые ходунки и приготовилась. Тем временем Бонни и Дженис расстелили ковер перед комодом – они проделали это молча, однако это не означало, что они ничего не комментируют. Дерганье головой, пожатие плеч, искаженные гримасы на лицах – все это было легко читаемо.
– Кстати, Пим, а что за операция? – Бонни подозревала, что уже знает ответ, но недавнее обострение мозговых нарушений у бабушки…
Пим подняла голову. Взгляд ее голубых глаз нашел цель, сначала просверлил насквозь Дженис, потом Бонни. Удовлетворившись увиденным, Пим тихо сказала:
– Полагаю, одна из вас знает, о какой операции я говорю.
– Я знаю, – призналась Бонни, – стать здоровой, без мозговых нарушений и переломов. Может, нужно, чтобы я… или Джен, или сиделка, или кто-то еще побыл с тобой – на тот случай, если что-то пойдет не так.
