Дэниел Купер только моргнул своими близорукими глазами.
В здании городского собрания Амстердама шел слет филателистов. Трейси и Джеф появились там одними из первых. Помещение усиленно охранялось, потому что многие марки считались бесценными. Купер и голланд ские детективы наблюдали, как два посетителя рассматривали редкие коллекции. Трейси остановилась перед «Британской Гвианой» – неприглядным шестиугольником в красных анилиновых тонах.
– Какая замухрышка.
– Зря ты так, – упрекнул ее Джеф. – Эта марка – единственная в своем роде.
– И сколько она стоит?
– Миллион долларов.
– Совершенно верно, сэр, – кивнул головой служитель. – Большинство людей смотрят на эту марку и не представляют ее истинной стоимости. Но вы, сэр, я вижу, любитель марок, вроде меня. В них история мира.
Трейси и Джеф перешли к следующей витрине, где демонстрировалась «Перевернутая Дженни»: на ней был изображен летящий вверх колесами самолет.
– Интересная штучка, – заметила Трейси.
– Она стоит… – начал стоящий у стенда охранник.
– Семьдесят пять тысяч долларов, – закончил за него Джеф.
– Именно, сэр.
Дальше выставлялся голубой двухцентовик Гавайской миссии.
– Эта стоит четверть миллиона долларов, – объяснил Джеф.
Купер смешался с толпой и следовал вплотную за ними.
Джеф показал на другую марку:
– Вот еще одна редкость. Однопенсовик почты Маврикия. Тот, кто гравировал надпись, видимо, сильно размечтался и написал вместо «с оплаченными почтовыми расходами» просто «почта». Теперь за этот однопенсовик дают очень много пенсов.
– Она такая крохотная и беззащитная. Ее очень легко унести, – забеспокоилась Трейси.
– Вору далеко не уйти, – улыбнулся охранник при стенде. – Витрина опутана электронными датчиками, в здании день и ночь дежурит вооруженный патруль.
– Рад это слышать, – серьезно отозвался Джеф. – В наши дни никакие меры предосторожности не лишние.
В тот день инспектор Хооп ван Дюрен и Дэниел Купер вместе пошли к главному комиссару Уилемсу. Ван Дюрен положил на стол начальника рапорт и ждал.
– Здесь нет ничего определенного, – заметил Уилемс. – Однако создается впечатление, что ваши подозреваемые разнюхивают выгодную цель. Хорошо, инспектор. Считайте, что у вас есть разрешение установить в их гостиничных номерах подслушивающие устройства.
Дэниел Купер пришел в восторг. Теперь эта Трейси не утаится от него. Отныне он будет знать все, что она говорит, думает и делает. Представив Трейси и Джефа в постели, Купер снова почувствовал на щеке прикосновение ее исподнего. Такая мягкая, сладко пахнущая ткань.
В тот вечер он снова пошел в церковь.
Пока Джеф и Трейси ужинали в ресторане, в их номера проникли техники полицейского управления и установили крохотные беспроводные передатчики, замаскировав их за картинами, в лампах и под столами.
Инспектор Хооп ван Дюрен снял номер этажом выше, и там установили подключенный к магнитофону приемник с антенной.
– Включается от звука голоса, – объяснил техник. – Дежурить нет необходимости. Как только в номерах заговорят, магнитофон заработает автоматически.
Но Купер хотел дежурить. Он хотел быть там. Такова была Божья воля.
Рано утром на следующий день Дэниел Купер, инспектор Хооп ван Дюрен и его молодой помощник констебль Уиткамп сидели в верхнем номере и слушали разговоры внизу.
– Еще кофе? – голос Джефа.
– Нет, спасибо, дорогой, – голос Трейси. – Попробуй сыр, который нам принесли из обслуживания номеров. Просто замечательный.
Короткое молчание.
– М-м-м… Восхитительно! Чем хочешь сегодня заниматься? Может, съездим в Роттердам?
– А если остаться дома и отдохнуть?
– Заманчиво.
Дэниел Купер понял, что они подразумевали под словом «отдохнуть», и поджал губы.
– Королева открывает новый дом для сирот.
– Очень мило. По-моему, голландцы самые радушные и щедрые люди на свете.
– Они бунтари – не признают никаких законов и правил.
Смех.
– Поэтому они нам так и нравятся.
Обычный утренний треп любовников. «Как они свободно держатся, как они раскованны друг с другом, – думал Купер. – Но она мне за это заплатит!»
– Кстати, о щедрости, – голос Джефа. – Знаешь, кто остановился в нашем отеле? Максимилиан Пьерпонт. Мне его так недоставало на «Королеве Елизавете II».
– А мне – в Восточном экспрессе.
– Наверное, приехал ободрать очередную компанию. Раз уж мы оказались рядом, надо им заняться. Поскольку он тут, под боком…
Трейси рассмеялась:
– Вполне с тобой согласна, милый.
– Помнится, наш друг всегда возит с собой бесценные артефакты. У меня появилась идея.
Вмешался другой женский голос:
– Не возражаете, если я сейчас уберу ком нату?
Ван Дюрен повернулся к констеблю Уиткампу:
– Установите наблюдение за Максимилианом Пьерпонтом. Немедленно доложите, если Уитни или Стивенс попытаются завязать с ним знакомство.
* * *
Инспектор ван Дюрен явился на доклад к главному комиссару Тоону Уилемсу.
– Похоже, они нацелились на разные объекты: проявляют большой интерес к богатому американцу Максимилиану Пьерпонту, посетили филателистическую вы ставку, осмотрели бриллиант «Лукулл» на Нидерландской ограночной фабрике и два часа торчали перед «Ночным дозором».
– «Ночным дозором»? Нет, это совершенно невозможно!
Главный комиссар откинулся на спинку кресла, размышляя, не напрасно ли он тратит свое драгоценное время и не напрасно ли разбазаривает людские ресурсы. Уж слишком много он выслушивает рассуждений и слишком мало ему представляют фактов.
– Таким образом, вы не готовы сказать, какой именно объект выбрали подозреваемые?
– Нет, господин главный комиссар. Боюсь, они сами пока не решили. Но как только наметят цель, сразу нам об этом сообщат.
– Вам сообщат? – нахмурился Уиллемс.
– «Жучки», – объяснил ван Дюрен. – Они понятия не имеют, что их подслушивают.
Ясность наступила на следующее утро. Трейси и Джеф заканчивали завтрак в номере Трейси. На посту прослушивания на верхнем этаже дежурили Дэниел Купер, инспектор Хооп ван Дюрен и констебль Уиткамп. Они различили звук разливаемого в чашки кофе.
– Послушай, Трейси, вот интересный абзац. Наш друг был прав: «Амро-банк» переправляет пять миллионов долларов в золотых слитках в Голландскую Вест-Индию.
В номере наверху констебль Уиткамп удивленно изогнул брови:
– Это невозможно…
– Тсс…
Они продолжали слушать.
Прозвучал голос Трейси:
– Интересно, сколько весят пять миллионов долларов в золотых слитках?
