– Ты вообще меня не слушаешь!
Виолетта ударила его по руке. Марко смотрел на сестру, полностью погрузившись в свои мысли.
– Нет-нет… Я просто потрясен… Мне так жаль ее. Магали очень любила Джейми, да?
Марко все еще с трудом удавалось произнести имя человека, которого он считал своим соперником.
Виолетта плакала, и по щекам ее текли слезы.
Марко взглянул на письмо, которое все еще держал в руке, и осторожно погладил сестру по спине, желая утешить. Ему было стыдно, но он вынужден был признать, что почувствовал облегчение. Свадьба Магали не состоится!
В тот вечер Марко долго сидел за письменным столом в своем кабинете. Раньше документами в основном занималась Эстелла. Хотя она тоже ненавидела это занятие, ей оно давалось легче, чем Марко, который поздно научился читать и писать, а времени практиковаться в таких навыках ему не хватило.
Он ненадолго задумался о Стелле. В ноябре девочке исполнится пять лет, она все больше становится похожа на мать. Раньше Марко просто не мог этого вынести. Эстелла мерещилась ему каждый день. Раньше он сбегал, только чтобы не видеть дочку. Теперь он радовался ей. Он наблюдал, как Стелла взрослеет. Наверное, Марко еще не раз внимательно взглянет на дочку, когда та достигнет возраста, в котором девочки превращаются в женщин. «Стелла вырастет красивой женщиной. Она всех мужчин сведет с ума».
Марко вздохнул и взглянул на стол. Множество вещей, которые лежали сверху или хранились в ящиках, принесла сюда еще Эстелла. Было время, когда Марко боялся даже прикасаться к ним, но теперь он начал их постепенно убирать. Он дал поручение одной из горничных основательно прибраться в своем кабинете. Марко бросил взгляд на портрет Эстеллы, который стоял справа на столе, – тут его всегда можно было видеть. Фотография навечно запечатлила ее улыбку. Раньше Марко даже вел себя так, словно она еще была жива. Он велел приносить себе кофе в кабинет, пил его и мысленно вел разговор с Эстеллой.
– Я влюбился, – наконец тихо произнес он. – И я знаю, что ты за меня рада. Ее зовут Магали, это подруга Виолетты. Она станет для Стеллы хорошей матерью.
В ту ночь он написал коротенькое письмо Магали, высказав соболезнования. Фразы казались неуклюжими, но это были его слова и шли они от чистого сердца. Больше пока он ничего не мог сделать.
– Виолетта! Тебе пришло письмо! – Марко позвал сестру в кабинет и протянул ей конверт. На веранде накрыли общий стол. Как и каждое воскресное утро, они хотели позавтракать после церковной службы вместе с Викторией, Педро и прислугой. В этот раз подавали кофе, какао, чай, выпечку и фрукты. Были также мясо и эмпанады.
– Надо же, – Виолетта ускорила шаг, – от кого оно может быть?
– От Магали. – Марко лишь мельком взглянул на конверт и узнал ее почерк. Он распознал бы его среди сотен других, хотя в нем не было ничего примечательного. Действительно, это был почерк Магали.
Виолетта вырвала у него из рук конверт. Последняя весточка от Магали пришла еще несколько недель назад. Три недели, если быть точным: Марко считал каждый день. Тогда на его строки Магали ответила вежливо, но коротко. Он исподволь наблюдал за Виолеттой. Когда сестра жила в Буэнос-Айресе, они с Магали были неразлучны. Они многое пережили вместе, но потом Виолетта вернулась в Тукуман, а Магали – в Мендосу. С тех пор подруги редко виделись: их разделяло много километров.
– Но это письмо для тебя, – воскликнула Виолетта.
Марко остолбенел. Сначала в голове образовалась какая-то пустота, но потом он взял себя в руки.
– Для меня? От Магали?
– Да, сам посмотри.
Марко заметил лукавую улыбку на лице сестры. Она давно знала о чувствах брата к Магали. Он ничего долго не мог скрывать от нее.
Виолетта протянула ему письмо.
– Читай же скорее! – нетерпеливо требовала она.
Марко растерянно взял листок в руки и сел за стол. Прошло несколько минут, а он все так же с отсутствующим видом не вставал с места. С веранды доносились голоса и звон тарелок, радостный смех Стеллы. Кто-то играл на мандолине.
– Что же мне ей написать? Да, я высказал ей соболезнования – несколько коротких строчек, но из меня плохой сочинитель писем. Ты же знаешь, Виолетта. – Марко замялся. – И Магали тоже наверняка об этом известно, – упрямо добавил он.
Виолетта осуждающе покачала головой.
«Наверное, именно так она бранит непослушных учеников», – вдруг подумал Марко. Он невольно втянул голову в плечи. Младшая сестра иногда может быть очень строгой.
– Спроси Магали, как у нее дела. Ей наверняка трудно после смерти Джейми. Ей точно приходится утрясать кучу дел. Предложи ей свою помощь…
Марко повертел в руках письмо.
– Помощь? Но я не знаю. Это не слишком навязчиво?
Виолетта закатила глаза:
– Речь идет о письме, где ты снова выразишь свое сочувствие и готовность помочь – ни больше ни меньше. Она этому обрадуется. Или ты считаешь, что ее письмо можно оставить без ответа?
– Ты могла бы написать, что я передаю ей привет.
– Никогда. Она написала лично тебе.
Марко пожал плечами.
– Я так не могу, – настаивал он.
– Ты уверен? – переспросила Виолетта. Судя по ноткам в голосе, сестра теряла терпение. – Мне казалось, ты был бы рад поддерживать с ней связь. Но, может быть, я ошибаюсь?
Виолетта подняла брови и пристально взглянула на брата. Марко отвел глаза. Он чувствовал себя неловко. Ему нравилось крепко держать все в своих руках. Он любил заниматься делами на эстансии, беспокоился о работниках и плантациях сахарного тростника. Марко терялся, когда речь шла о недосказанном, о чувствах, о любви… Ему вдруг стало жарко. Неужели его кожа не настолько загорела и теперь на щеках выступил заметный румянец?
– Теперь возьми и напиши ответ. Или мне тебе действительно надиктовать? – Виктория словно прочитала мысли брата и требовательно протянула ему лист бумаги. – Так что? Диктовать?..
– Да.
Она встала позади брата и хрупкими руками нажала на плечи, помешав ему встать. Марко вздохнул. Ничего не помогало. Он взял бумагу и перо, окунул его в чернильницу и вопросительно взглянул на сестру. Та театрально подняла руки.
– Марко, это же…
Потом Виолетта снова вздохнула и принялась диктовать.
Прошло несколько недель, а ответа на письмо Марко все не было. Он стыдился показывать, что разочарован. В конце концов, он был человеком, не способным красноречиво говорить о своих чувствах. Возможно, в письме он был слишком назойлив. Этого Марко боялся больше всего. Может, все-таки не стоило слушать Виолетту, хотя она настаивала, что эти слова будут самыми правильными. Но сестра ничуть не волновалась из-за того, что ответ долго не приходил.
