Право на одиночество

Я видела по его глазам, что он жалеет. И вспомнила маму с папой… «Простить было легко, доченька». Легко? Нет. Очень, очень легко! Я простила Громова ещё до того, как он попросил прощения.

– Я не сержусь, – ответила я и улыбнулась.

И как только я это сделала, всё изменилось. Руки Максима Петровича, лежавшие на моей талии, вдруг как-то странно потяжелели. Одна направилась вверх по позвоночнику, а вторую он поднёс к моему лицу, чтобы лёгким движением пальцев дотронуться до моей щеки.

– Не плачь, – прошептал он.

Я уже и не плакала. Опять я очень остро чувствовала каждую клеточку своего тела.

– Вас не будут искать, Максим Петрович? – шепнула я. – Всё-таки вы именинник, а куда-то ушли…

– Не волнуйся, – ответил он тихо, опять опустив руку мне на талию. – Они и без меня прекрасно справляются.

И в тот момент, смотря Громову глаза, я поняла, что могу подарить ему на день рождения.

Один раз, только как подарок…

– С днём рождения, – шепнула я и потянулась к Максиму Петровичу. Обхватила руками его шею, прижалась к нему всем телом и поцеловала.

В тот момент, когда наши губы соприкоснулись, меня пронзило молнией. В буквальном смысле.

Мысли кончились. А может, они и не начинались. Я чувствовала, с какой нежностью Громов отвечает на мой поцелуй, перехватывая инициативу, чувствовала его сильные объятия, его руки на своей талии. Но самое главное – я чувствовала! Каждая клеточка моего тела наливалась сладостью, наслаждением, предвкушением… Ноги подкашивались.

Я с трудом, но всё же нашла в себе силы отстраниться от Максима Петровича.

Он смотрел на меня, сверкая глазами. В которых теперь уж точно не было равнодушия и отчуждённости.

– Это вам подарок на день рождения, – сказала я хриплым голосом.

И с облегчением увидела, как Громов улыбнулся.

– Лучший подарок за сегодняшний день, – рассмеялся он, не спеша выпускать меня из объятий. А потом вдруг вновь стал серьёзным.

– Но это ведь всё, на что я могу рассчитывать, верно?

Я кивнула. Он вздохнул.

– Я уважаю твоё решение. А теперь давай пойдём к нашим пьяницам, а то как-то невежливо получается, – и, вздохнув, Громов выпустил меня из объятий.

Уже на пороге я осторожно прикоснулась к его руке и спросила:

– Но вы ведь не будете больше таким… таким равнодушным и холодным? Мне это не слишком понравилось.

Улыбнувшись, Максим Петрович легонько сжал мои пальцы.

– Конечно, не буду. Я не очень хороший актёр.

Я рассмеялась. И мы вместе вернулись к праздничному столу, половина участников которого уже напрочь забыла о том, в честь кого – или чего – был организован этот банкет.