— Так рано, братец!
— Это необходимо, Гульда. Когда я покидал Хардангер, один мой товарищ сообщил мне, что какой-то турист прибудет с севера через высокогорье Рьюканфоса, и завтра будет ждать меня у водопада.
— Кто же он, этот турист?
— Ей-богу, не знаю. Но мне нужно встретить его, чтобы провести в Дааль.
— Ну что ж, ничего не поделаешь, отправляйся, — ответила сестра с печальным вздохом.
— Завтра на заре я уже буду в пути. Тебя это очень огорчает, Гульда?
— Да, братец. Я сокрушаюсь еще сильнее, когда ты уходишь из дому… хотя бы на несколько часов.
— Ну так вот, сестренка, на этот раз я уйду не один!
— А с кем же?
— С тобой, Гульда, с тобой! Тебе необходимо развеяться, и я беру тебя в попутчики!
— Ой, спасибо, милый Жоэль!
Глава VIII
На рассвете следующего дня они вышли из гостиницы. Пятнадцать километров, отделяющие Дааль от знаменитых водопадов, и обратный путь были для Жоэля ничем иным, как приятной прогулкой, но приходилось беречь силы Гульды. Поэтому он одолжил у мастера Ленглинга двуколку, которая, как вы помните, вмещали лишь одного человека. Но хозяин этой повозки был так грузен, что пришлось изготовлять кузов по особой мерке. Так что брат с сестрой, потеснившись, смогли усесться вдвоем. На обратном пути турист, если он действительно придет в Рьюканфос, займет место Жоэля, а тот вернется домой пешком или поедет сзади, на запятках.
Дорога, ведущая от Дааля к водопадам, очень живописна, хотя и довольно ухабиста. Строго говоря, это даже и не дорога, а тропинка. Каждые несколько сот метров через притоки, впадающие в Маан, перекинуты едва ошкуренные бревна, выполняющие роль мостов. Норвежские лошади приучены уверенно переходить по ним реку, и хотя повозка не снабжена рессорами, ее длинные, гибкие оглобли все же чуточку смягчают резкие толчки.
Погода стояла прекрасная. Лошадка бодрым шагом везла Гульду и Жоэля вдоль зеленеющих лугов, спускавшихся прямо к прозрачным водам Маана, осыпавшего брызгами молодую травку. Местами залитая солнцем дорога пробегала под сенью берез, во множестве растущих по обочинам. Длинные стебли растений были усеяны сверкающими капельками еще не высохшей ночной росы. Над правым берегом Маана, на высоте двух тысяч метров, сияли ослепительной белизною снежные вершины Геусты.
В течение часа лошадь скакала довольно резво: настоящий подъем еще не начался. Но вскоре долина стала сужаться. Ручьи по обе стороны Маана превратились в грозно ревущие потоки. Дорога петляла, поднимаясь в гору, но от этого не становилась менее ухабистой. На пути двуколки то и дело попадались камни и колдобины, которые Жоэль объезжал с ловкостью опытного возницы. Так что Гульде рядом с ним приходилось не слишком туго. Когда же повозку особенно резко подбрасывало, она хваталась за плечо брата. Утренняя прохлада окрасила румянцем ее хорошенькое личико, побледневшее за время ожидания Оле.
Однако повозке предстояло подняться гораздо выше. Долина сузилась настолько, что превратилась в тесный каменный загон, по которому несся Маан. На ближайших склонах виднелось десятка два домиков, заброшенные развалины не то ферм, не то поселков и пастушеские хижины, укрывшиеся в березовых и буковых рощицах. Вскоре Маан исчез из виду, и только рев воды отдавался звонким эхом меж скал. Пейзаж стал одновременно величественным и диким; теперь взгляд свободно охватывал горизонт, поднимаясь вверх до самых гребней гор.
Спустя два часа повозка достигла лесопилки, поставленной рядом с водопадом высотой в тысячу пятьсот футов; энергия воды приводила в действие двойное колесо незамысловатого ее механизма. Водопады такой высоты — не редкость в Вестфьорддаале, но ширина их обычно невелика. Водопад Рьюканфоса [61] значительно превосходит здешние по величине.
Доехав до лесопилки, Жоэль и Гульда сошли с повозки.
— Ну как, сестричка, не устанешь, если мы пройдемся с полчасика пешком? — спросил Жоэль.
— Нет, братец, я совсем не утомлена, мне даже приятно будет немножко прогуляться.
— Немножко!.. Совсем не немножко, и к тому же в гору!
— Ничего, я обопрусь на твою руку, Жоэль.
В этом месте им пришлось оставить свою повозку. Она не проехала бы по крутым, узким тропинкам и по пригоркам, усеянным шатающимися обломками скал, голых или поросших скудной зеленью; их причудливые очертания грозили обильным камнепадом.
Но вот вдали блеснули голубоватые струи в белой кипени брызг: то был шумный водопад Рьюкана, низвергающийся мощными потоками с головокружительной высоты.
Гульда и Жоэль ступили на узенькую тропинку, протоптанную туристами и ведущую вниз, к горловине ущелья. Чтобы выйти к воде, им пришлось пробираться между деревьями и кустами, и несколько минут спустя они уже сидели на скале, поросшей желтоватым мхом, почти у самого водопада. Подойти ближе с этой стороны было невозможно.
Вздумай брат и сестра побеседовать здесь, они бы не услышали друг друга. Но мысли их были настолько схожими, что им и не требовалось говорить вслух, — каждый сердцем понимал другого.
Ширина и высота водопада Рьюканфоса весьма значительны, а рев воды поистине оглушает. Примерно в середине своего течения, между озерами Мьоос и Тинн, Маан как бы внезапно проваливается вглубь на девятьсот футов, что составляет шестикратную высоту Ниагарского водопада, ширина которого, однако, равняется трем милям, от американского берега до канадского.
Зато пейзаж Рьюканфоса отличается дикой, оригинальной красотой, трудно поддающейся описанию. Даже живопись не способна в достаточной мере передать ее. Бывают такие чудеса природы, которые необходимо видеть собственными глазами, дабы оценить все их своеобразное очарование, — к ним-то и относится этот водопад, известный на всем Европейском континенте.
В его созерцание и был погружен турист, сидевший на левом обрывистом берегу Маана. Со своего места он мог любоваться Рьюканфосом чуть сверху и с более близкого расстояния.
Ни Жоэль, ни Гульда не заметили путешественника, хотя он и находился в поле их зрения. Это объяснялось не разделявшим их расстоянием, а особым, свойственным горной местности оптическим эффектом, в результате которого человек кажется совсем крошечным и, следовательно, более удаленным, чем в действительности.
Но вот мужчина поднялся с камня и весьма неосторожно двинулся по каменному склону, круто обрывавшемуся вниз, к Маану. Вероятно, его любопытство привлекли две подземные пещеры Рьюканфоса; одна, слева, была заполнена бешено кипящей водой, другая, справа, всегда клубилась густым паром. Чего хотел турист? Может быть, он решил разведать, нет ли в середине водопада третьей пещеры? Без сомнения, наличие такой впадины объяснило бы, почему низвергающиеся воды Рьюкана исчезают на миг за скалами, а потом вновь бурно вырываются на свободу, разбрасывая во все стороны тугие струи воды. Это походит на подводный взрыв, брызги долетают до окрестных горных лугов.
Однако турист упрямо пробирался вперед по скользкой выпуклой каменной поверхности без всяких признаков растительности; скала эта носит имя «Maristien» — Мариин камень.
Сразу было видно, что неосторожный храбрец не знаком с легендой, сделавшей это место знаменитым.
«Однажды Эстейн решил навестить красавицу Марию из Вестфьорддааля и отправился к ней по опасной горной тропе. Его невеста, стоя на другом берегу, простирала к нему руки. И вдруг он поскользнулся, упал, заскользил вниз по гладкой, как зеркало, скале и рухнул прямо в пропасть, а бурный Маан навсегда унес прочь его бездыханное тело».
Неужели то, что приключилось со злосчастным Эстейном, грозило сейчас и незадачливому храбрецу, смело ступившему на коварный склон Рьюканфоса?!
Да, похоже было, что так и произойдет. Он заметил опасность слишком поздно. Внезапно опора ушла у него из-под ног, и он с воплем покатился вниз, едва успев в последний миг ухватиться за выступ скалы почти на краю пропасти.
