Демонстративно выгибаю бровь, заменяя тем самым: «Доволен?».
— Оказывается, можешь быть хорошей послушной девочкой, когда хочешь, — отпускает замечание Артём. — Давно бы так, — хмыкает в довершение.
Я же, старательно сохраняя на лице маску полнейшего безразличия, с огромным усилием подавляю порыв отпустить ответный комментарий не совсем приличного характера.
— А теперь объясни мне, пожалуйста, — продолжает он, опускаясь передо мной на корточки. — Ты правда решила, что я пустился во все тяжкие, как только ты уехала? Серьёзно, Жень? Такого ты мнения обо мне, да?
Какого я о нём мнения, ему вообще знать запрещено.
Но всё же…
— А разве это не так? Скажешь, что Лена соврала и ты не оприходовал её, едва меня не стало поблизости? — отвечаю вопросом на вопрос, потому что так гораздо проще, чем воспроизводить вслух всю ту боль, которую едва ли удаётся похоронить. — Да и какая разница теперь? Разом больше, разом меньше. Позже. Раньше. Без разницы, Тём. Это уже не имеет абсолютно никакого значения. Она этого хотела, тебе надо было сбросить эмоции. Нет в этом ничего невероятного и запредельного. Я даже не была удивлена, если честно. Но, если тебе станет легче, могу сказать, что больше не злюсь. Ни на кого из вас. Правда. Живите с миром и всё такое, — заканчиваю с откровенной усмешкой.
Откидываюсь на спинку дивана, скрещивая руки на груди. И просто жду, когда мужчина переварит информацию. А обдумывает он её долго. Слишком. И с каждой прошедшей минутой синие глаза всё больше темнеют, а выражение лица Артёма буквально застывает, не предвещая ничего хорошего.
— То есть именно поэтому ты сделала аборт, да? — выдаёт он в итоге глухо, с хрустом сжимая кулаки. — Из-за того, что Ленка тебе сказала, будто я и она… Да, Жень?
Не в силах выносить того яростного огня, которое пылает в его взгляде, отворачиваюсь в сторону. Ведь все наши обоюдные потери на самом деле начинаются именно с этого. Даже не тогда, когда я уехала. Вероятнее всего, в итоге всё равно бы вернулась. Но только не после такого предательства…
— Понятно, — делает собственный вывод Рупасов.
Мужчина резко поднимается на ноги, попутно подбирая с дивана снятый пиджак, поднимает с пола упавший когда-то автомобильный ключ и разворачивается на выход. Тут я молчать больше не могу.
— Ты куда? — бросаю больше рефлекторно, чем осознанно.
Он не отвечает. И это пугает меня гораздо сильнее, нежели, если бы сказал то, что я знаю уже и так. Артём поедет обратно на пристань. К Лене.
— Стой! — срываюсь на крик, подскакивая с места.
Успеваю добежать до него, когда он уже у порога. Приходится вцепиться в его локоть обеими руками, потому что на мои слова Артём так и не реагирует. Брюнет замирает на месте, но напряжение, исходящее от него, никуда не уходит, как и намерение уйти, стоит мне разжать пальцы и отпустить.
— Тём, не надо, — шепчу едва ли разборчиво.
Понятия не имею, с чего бы мне так переживать за ту, благодаря которой сломана моя жизнь, но… мне правда страшно. Не только за бестолковую бывшую подругу. И за него тоже. Совсем не хочется, чтобы он натворил глупостей. Тем более, из-за меня.
— Тём, не уходи, пожалуйста, не надо, — добавляю уже в мольбе.
Наконец-то я услышана. Самый первый в моей жизни мужчина медленно и неохотно, но всё же разворачивается ко мне.
— Что — не надо, Жень? — с видимым усилием выдавливает сквозь зубы.
Он до сих пор на пределе. А я понятия не имею, как его успокоить. Тот, кого я знала прежде, не был настолько жестоким и непреклонным.
— Ничего не надо, — бормочу первое, что приходит в голову. — Просто останься здесь. Со мной. Пожалуйста.
Сама себе не верю, что могу сказать такое.
Но сказала же…
— Зачем? — злорадно ухмыляется Артём. — Всё, что мне нужно было знать, я уже усвоил. А если не хочешь оставаться тут одна, поехали, отвезу тебя до твоей машины, или сразу домой к матери, раз уж ты выпила.
Скажи он нечто подобное немного раньше, я бы только радовалась.
Но не теперь…
— Нет, Тём, мы не поедем никуда, — качаю головой в отрицании. — Ни ты, ни я. Не сегодня — точно… — чего бы добавить, понятия не имею, поэтому просто тяну его обратно к единственному предмету мебели в гостиной.
Как ни странно, Рупасов послушно следует за мной. Даже ботинки снимает, как только я отстраняюсь. Растягивается на диване, запрокинув голову на подлокотник и прикрывает глаза, тяжело дыша. Я же продолжаю стоять поблизости, не зная куда себя девать.
— Есть хочешь? — нарушает недолгое молчание Артём.
Он так и не открывает глаза, поэтому не замечает моего встречного удивления.
— Нет, спасибо, — отвечаю машинально.
На его лице растягивается беззаботная улыбка. Слишком озорная и открытая, чтобы я воспринимала её в данном случае нормально.
— А я хочу, — дополняет он.
С несколько секунд продолжаю пялиться на него в полнейшем недоумении, пытаясь понять, то ли пошутил он так, то ли ещё что-то.
