– Он все знает, – наконец выпалила Кейти.
– Вот как! – Лорд Сомерсет выглядел разочарованным. – Это объясняет, почему в ваших статьях так много ненужных и опасных данных, несмотря на присутствие Кита. Как давно вы узнали? – обратился он к Мэтью.
– Несколько дней назад, – с горечью ответил тот. – Не могу поверить, Кит, что ты все это время шпионил за мной.
– Несколько дней? – переспросил лорд Сомерсет. – Но в таком случае… Кит, должен сказать, что я разочарован в тебе. Выходит, ты не оказал должного давления на мистера Гэллоуэя, прежде чем он узнал, кому ты верен на самом деле. Разве вы не вместе работали над статьями? Или мистер Гэллоуэй тебе не доверял?
– По правде сказать, сэр, у меня была возможность изменить статьи, – Кейти вздернула подбородок, – но я решил ей не пользоваться.
Сомерсет вопросительно склонил голову:
– Можно узнать – почему?
– Увидев, что солдатам не хватает самого необходимого, увидев, в каком состоянии находится госпиталь, я решил, что, несмотря на ваше недовольство, необходимо принять меры.
– Я послал тебя сюда, чтобы наши данные не попали к русским. А вдруг они теперь готовы к сражению лучше нас? По твоей вине мы можем проиграть войну!
– Возможно, вы правы, сэр. Но я верю, что мистер Гэллоуэй знает, что делает. Он смел и благороден, и его статьи повлекли за собой несколько важных реформ. Наши женщины добровольно едут на фронт работать медсестрами – возможно, вы слышали о Флоренс Найтин-гейл. Началось строительство железной дороги, по которой можно будет поставлять провизию и оружие, и все благодаря статьям Мэтью Гэллоуэя. От его работы больше пользы, чем риска. Мне жаль, что я разочаровал вас, сэр, но я не изменю свой выбор и останусь верным Мэтью Гэллоуэю.
Лорд Сомерсет, казалось, был в ярости.
– Что ж. В таком случае, я больше не нуждаюсь в твоих услугах, ты уволен. – Он дернул лошадь за поводья и ускакал прочь.
Кейти было все равно. Когда она осмелилась взглянуть на Мэтью, то обнаружила, что в обращенном к ней взгляде застыло странное выражение робкой надежды. Однако примирения не произошло: Мэтью повернулся и ушел. Теперь он все знает, подумала Кейти. Она сделала все, что было в ее силах, чтобы он простил ее. Выбор за ним.
Карлайл, Англия, 1745
Кэтрин и Мэтью сидели, завернувшись под одеяло, и наблюдали за якобитами, которые уже второй день рыли окопы в поле. Маленькие фигурки, едва заметные издалека, без устали махали лопатами. Стрелять по ним из пушек было бесполезно – ядра передовых позиций врага не доставали.
Ополченцев, особенно молодых, охватила паника. Они до хрипоты спорили о том, стоит ли им сдаться. Кэтрин и Мэтью слышать такое было дико. В крепости они проводили большую часть времени, готовые вступить в бой в любой момент. Правда, в споры ополченцев они не вступали. Быть вместе и в горе и в радости – вот что для них было самое главное.
Занятые собой, они пропустили момент, когда кто-то из ополченцев предложил написать петицию полковнику Дюранду. Петиция была составлена, передать ее вызвался худой рыжеусый парень. Он с опаской подошел к Дюранду, наблюдавшему за повстанцами через подзорную трубу, и молча протянул исписанный неровными строчками лист. Лицо Дюранда, пока он читал, все больше темнело.
Документы/v1/Временной-пейзаж-1745/МС-7
– Что это значит?! – в гневе воскликнул полковник. Рыжеусый ополченец, запинаясь, ответил:
– Сэр, мы слишком устали, чтобы держать оборону Мы ждали, что придет армия Его Величества, но этого не произошло. Мы собираемся сдаться.
– Нет! – твердо ответил Дюранд.
Ополченец оглянулся на своих товарищей, которые стояли в стороне и напряженно прислушивались к их разговору.
– Мы не отдадим город врагу. – Полковник перешел на крик. – У повстанцев нет даже пушек, и окопы они роют скверные!
– Простите, сэр, но мы все же предпочитаем сдаться. Вы не можете нас остановить.
В тот же день большинство ополченцев разошлись по домам. Защита Карлайла легла на плечи пожилых солдат гарнизона и тех немногих, кто остался.
Крым, 1854
Русская армия сосредоточилась на другой стороне реки и была похожа на огромное многоголовое щетинистое существо, присевшее перед прыжком. Приглядевшись, Кейти разглядела нелепые каски с какими-то медными бляхами, наверняка неудобные и тяжелые.
Британские войска были в красных мундирах, штыки передового отряда сверкали на солнце.
Справа от них выступали французы в темных мундирах, а чуть подальше виднелись клетчатые килты и высокие медвежьи шапки солдат шотландского полка.
Кейти спустилась по осыпающемуся склону к деревне – несколько беленых домиков на краю поля. Воздух разрывали звуки выстрелов. Она инстинктивно пригибалась, опасаясь, что ее ранят. Конечно, она могла бы остаться в лагере, но ей хотелось увидеть все собственными глазами.
В один из домов попал снаряд, и пламя быстро охватило стены. В глаза Кейти попала сажа, и она заморгала, ослепленная.
Теперь она была в самом сердце битвы. Ей хотелось найти Мэтью или хотя бы убедиться в том, что он в безопасности. Она не видела его после вчерашней встречи с лордом Сомерсетом.
Ночью она подсчитала: ей уже четыре раза снилось, что Мэтью умирает. Этот дурацкий сон был таким реальным… И каждый раз его смерть вырывала кусок из ее сердца. Почему-то ей казалось, что это не сон, а воспоминание.
Мэтью был где-то рядом – он был жив и здоров и просто не хотел ее видеть, но она не могла избавиться от мысли, что он умер. Причем умер уже давно.
> Слияние временных линий причиняет душевные страдания субъекту «КЕЙТИ» во временном пейзаже 1854
> Это может повлиять на вероятность достижения цели
> Времени почти не осталось, субъекты все еще не продвинулись к желаемой цели
> Рекомендуется вмешательство
>> Во вмешательстве отказано
Глава 21
Документы/в7/Временной-пейзаж-2019/МС-160
Центральная научная лаборатория, Уэст-Мидлендс, Англия, 2039
До Центральной научной лаборатории они добрались на электропоезде. Небо над ними окрасилось в темно-оранжевый цвет – дело шло к вечеру. Забор был увешан светящимися предупредительными знаками, кричавшими: «ОПАСНО – ЗОНА КАРАНТИНА».
– Ворота закрыты, – сказал Мэтт, кивнув на замок.
– Готова поспорить, что в заборе где-то есть дыра. Такие места – приманка для бунтующих подростков. Наверняка они давно проделали лаз.
– А ты, разумеется, все знаешь о бунтующих подростках, – усмехнулся он, но все же согласился пройтись вдоль забора.
– Вовсе нет, – миролюбиво ответила Кейт. – Я была очень послушным ребенком… Ой, смотри-ка!
В заборе зияла довольно большая дыра.
– Я же говорила! – Она нырнула в сорняки и по едва заметной тропинке выбралась на парковку с потрескавшимся асфальтом.
Вскоре из-за кустов появился Мэтт, вид у него был испуганный.
– Эй, у тебя все в порядке? – спросила Кейт.
– Мне кажется, я поранил локоть.
– Ничего, выживешь.
Оглядевшись, они пошли к лабораторному корпусу. Стекла в огромных окнах были целы, хотя и заросли грязью. Кейт совсем не так представляла это место – здание было похоже на библиотеку. Она поежилась. Мэтт сказал, что прошло двадцать лет и опасности нет, но кто даст гарантию. Если честно, Кейт поверить не могла, что они пошли на такой риск, не зная толком, что произошло, но ей казалось, что всю свою сознательную жизнь она готовилась к тому, чтобы оказаться здесь. Она должна была во всем разобраться – ради Кэтрин.
Мэтт тщетно пытался открыть дверь, но стеклянные створки на фотоэлементах не поддались ни на миллиметр – система защиты все еще работала.
– Послушай, а почему бы нам просто не разбить стекло? – предложила Кейт, оглядываясь в поисках подходящего камня.
Казалось, он был ошеломлен ее предложением.
– Мэтт, это заброшенное здание. Какая разница?
– Мы ведь нанесем урон!
– Ну ты и зануда. О чем ты! Смотри.
Кейт подняла с заросшей клумбы булыжник и, размахнувшись, бросила.
