Глава 9
Глава 9
— Жень! — заново зовёт Рома.
Ведь я так и не отвечаю. Тяжёлое дыхание мне в затылок давит настолько сильно, что мысли воедино собрать не могу, не то, чтобы сказать хоть что-то.
— Жень, — повторяет и Артём.
И если требовательный властный голос мужа отзывается во мне угрызениями совести, то тихий хриплый полушёпот моего самого первого в жизни мужчины так и вынуждает забыть обо всём, что только могло бы помешать услышать его вновь.
— Я тебе потом перезвоню, — бросаю глухо в трубку.
Просто хочу избавиться от разговора в присутствии того, кто не должен его слышать, но муж расценивает мои слова по-другому.
— Не будь ребёнком! — отзывается Агеев. — Сейчас не самое подходящее время обижаться! Прекрасно знаешь ведь и сама, что так надо было. Ты бы по-другому не уехала… — абонент говорит что-то ещё, но мне всё равно.
Его я больше не слушаю. Выключаю вызов, а после и вовсе отключаю телефон. Да так и сжимаю гаджет до судорожной боли в пальцах, глядя на чёрный экран сенсора, ведь не в силах развернуться к тому, в чью пользу делаю выбор. Причём не только сейчас, а ещё десять лет назад. И даже то, что однажды приходится жестоко поплатиться за эту свою глупость, не помогает остановиться и вспомнить, что такое предел разумности и правильности.
Я настолько падшая?
Очевидно.
— Если я и останусь, это всё равно ничего не меняет. Ты же понимаешь, да? — произношу тихонько.
Горло словно сдавливает в тиски. Каждый произнесённый звук даётся неимоверно тяжело. Я закрываю глаза, в то время как левая ладонь Артёма плавно ложится мне на живот, медленными вдавливающими поглаживаниями опускаясь ниже, касаясь пальцами не застёгнутой до конца молнии на джинсах.
— Не понимаю, — отзывается Артём. — Ни черта я не понимаю, — добавляет он, вымученно выдохнув. — Может, объяснишь?
Едва заметно качаю головой в отрицании, а сознание разрывается от противоречий. Ведь если бы я и хотела рассказать — всё равно не поймёт. А если и поймёт, то… будет только хуже. Вряд ли он способен принять неприглядную правду, которую я выбрала восемь лет назад.
— Мне домой надо, — снова вру я. — Потом поговорим, — тянусь к дверной ручке, но замираю, так и не открыв дверь повторно.
Ладонь Артёма накрывает мою руку, сжимая до боли.
— Не надо тебе никуда, — ухмыляется Рупасов. Его пальцы, до сих пор касающиеся пояса моих джинс, оттягивают испорченную ещё вчера застёжку, а затем он добавляет негромко: — Ты ведь уже была дома. И не задержалась там надолго.
Безусловно, он прав.
Вот только…
Разве хоть кому-то из нас от этого легче?
Потому и молчу, терпеливо ожидая, когда мужчине надоест это нелепое противостояние.
— Что происходит, а, Жень? Не хочешь рассказывать о том, почему такая упёртая, бог с ним, — дополняет Артём, убирает мою руку от двери, а затем разворачивает к себе лицом, тут же укутывая в жаркие объятия, и касается губами моего лба в лёгком поцелуе. — Но может тогда другим поделишься? Этот город — последнее место, где твой благоверный хотел бы тебя видеть, но при этом сам отправил тебя сюда. У тебя проблемы? Или у него? — в его тоне проскальзывают тревожные нотки.
Стальная хватка рук мужчины не позволяет отстраниться. Очевидно, повторной попытки сбежать на сегодня больше не будет. И мне ничего не остаётся, как капитулировать. Да и грех не воспользоваться тем, зачем сюда еду изначально.
— Мою соседку два дня назад убили. Следствие считает, что на её месте должна была быть я, — проговариваю нерешительно. — Вот Агеев и отправил меня сюда. Ну как отправил. Вынудил приехать — больше подходит. Да и не объяснил ничего толком сразу. Узнала только пару часов назад, когда его брат приехал присмотреть за мной. И мама тоже знала, но ничего не сказала. Я вообще сюда приехала, чтобы забрать её, а оказалось-то… Паршивая ситуация, в общем, — заканчиваю совсем тихо.
Удушающее ощущение предательства вновь опутывает невидимыми сетями мой разум, но объятия Артёма становятся крепче, а дышать — гораздо проще.
— Да уж, — задумчиво отзывается мужчина и немного отстраняется, продолжая удерживать меня около себя одной рукой. — Действительно паршиво, — дарит ласковую улыбку, несущую в себе искреннее сожаление. — Паршиво для них, но не так уж и плохо для меня, если это привело тебя сюда, — лукаво прищуривается, а его губы расплываются в ехидной насмешке.— Кофе ты так и не допила. Будешь? Домой ведь всё равно не пойдёшь.
Тяжело вздыхаю, удручённо качая головой.
— Если ты оденешься, — бросаю многозначительный взгляд на обнажённый торс, старательно игнорируя всё остальное, — и нальёшь мне новую порцию, а то та уже остыла, то может и правда буду, — старательно сдерживаю напрашивающуюся улыбку в ответ.
— Договорились, — ухмыляется Артём.
Он разворачивается и идёт к дивану. Я же, болезненно сглатывая, пытаюсь прекратить пялиться на его татуированную поясницу и всё то, что ниже. Получается плохо, но в скором времени, к моему облегчению, Рупасов избавляет меня от этой тяжкой ноши. Мужчина открывает диванный отсек, вытаскивает дорожную сумку, а затем вынимает из неё спортивные штаны, футболку и плетённые кеды, которые в скором времени оказываются на нём.
