— Не хочу кофе, — едва заметно морщится Артём, бросив взгляд в сторону двух кружек на краю рабочего стола. — Есть хочу. А ты? — оборачивается в мою сторону, вопросительно приподнимая бровь.
— Что, снова роллы? — интересуюсь в ответ.
В синих глазах вспыхивает лукавый блеск явного предвкушения.
— А что, ты готовить разучилась? — ехидно отзывается он. И, пока я растерянно соображаю, к чему вопрос, добавляет меланхолично: — Или я настолько плох, что такой чести не достоин?
Ответа мужчина не ждёт. Разворачивается и покидает комнату, скрывшись за дверью, откуда приносил кофе. А я набираю в лёгкие побольше воздуха и следую за ним. Понятия не имею, что рассчитываю там увидеть, но всё равно удивляюсь… обычной кухне.
Уж слишком она…
Нормальная.
Рабочая зона со стандартным гарнитуром холодного стального цвета внесена в тёмную нишу и выделена небольшим подъёмом. Барная стойка отделяет её от небольшого круглого стола цвета «серый металлик», к которому приставлена пара мягких кресел. А главное — повсюду огромное количество мелочей и бытовой техники, которые пригодились бы на кухне современной домохозяйке.
— Так вот где ты живёшь, — срывает с моих уст само собой.
Артём беззаботно пожимает плечами.
— Я много работаю, поэтому и провожу здесь времени больше, чем в той квартире, — ухмыляется он. — Что в этом такого?
Действительно, всё, что я могла бы считать «нормальным» никогда не относилось к этому мужчине, так что и удивляться, особо не стоит.
— Ничего, — отзываюсь нехотя.
Подхожу к холодильнику и, открыв дверцу, бездумно исследую содержимое полок. Помимо всего того, что обычно хранится у меня самой, натыкаюсь на упаковку обезжиренных биойогуртов и стейки сёмги. Последнее я вынимаю, намереваясь приготовить, а вот предыдущее вызывает у меня новый невольный вопрос.
— Сколько лет твоей секретарше?
Оборачиваюсь в сторону мужчины, запускающего кофеварку, и замираю в мучительном ожидании.
Всё внутри закручивается в тугой узел, природы которому я пока не могу найти объяснение.
Неужели ревность?
— Чуть больше сорока, а что? — подозрительно прищуривается Артём.
И если он заметно напрягается в явном непонимании, то вот я облегчённо выдыхаю.
— Просто спросила, — оправдываюсь невозмутимо.
Тут же отворачиваюсь, распаковывая наш будущий совместный ужин. Непонятное чувство потихоньку отпускает моё сознание и последующие пять минут я преспокойненько хозяйничаю на чужой кухне. Хотя вернувшееся самообладание длится недолго. Ясность моего рассудка снова под угрозой, как только Рупасов заканчивает с приготовлением новых порций кофе и подходит ко мне со спины. Он опирается обеими ладонями о край столешницы по обе стороны от меня, заключая в своеобразный капкан из полуобъятий, а затем тихонько шепчет на ухо:
— Ты знаешь, как сильно я по тебе скучал всё это время?
Судорожно сглатываю. Не отвечаю. Лишь чувствую, как по моим венам словно разливается самая безотказная и быстродействующая отрава. И её не вывести. Не вылечить ничем. Можно только погибнуть, наслаждаясь этим смертельным ядом несбыточных желаний и надежд. И я наслаждаюсь. Не могу себе в этом отказать. Никогда не могла. Да и по-другому просто быть не может.
— А я скучал. Очень сильно, Жень. До одури.
Сердце пропускает удар и будто в очередной раз срывается в пропасть. Настолько глубокую и тёмную, что невозможно из неё выбраться. Да и не хочу я на этот раз оттуда выбираться. Уж лучше сгинуть в этой темноте, ведь она так сладка и необходима. Вот только знать об этом кому-то ещё кроме меня, явно необязательно.
— Зачем ты всё усложняешь? — бормочу едва ли разборчиво.
На самом деле, хочется сказать совершенно иное.
Вот только…
Нельзя давать ложную надежду. Ни ему, ни себе в первую очередь.
— Усложняешь всё здесь ты, — отзывается Артём с очередной ухмылкой. — Для меня всё просто, родная, — склоняется ещё ближе, одновременно продолжая говорить и ласкать мою кожу своим обжигающим дыханием, а также лёгкими, едва осязаемыми прикосновениями губ. — Да, я был таким придурком, что отпустил тебя, но теперь, когда есть шанс всё вернуть, обязательно воспользуюсь им. Даже не сомневайся.
Он отнимает одну из ладоней от стола, обхватывая мою левую руку, в которой держу лимон, и с силой сжимает, позволяя стекающему соку пропитать стейки. А я… уже и вспомнить не могу, что там дальше надо делать с этой рыбой. В мыслях бьётся слишком много всего, чтобы концентрироваться ещё и на приготовлении еды.
Замираю. Прозвучавшее обещание застаёт врасплох. Словно раскалённый прут врезается в моё сознание, опаляет мою душу, сжигая её противоречиями. И ассоциируется больше с угрозой, нежели с чем-то ещё. У меня не возникает даже жалкой доли сомнения, что Рупасов не сдержит своё слово.
— Видишь? Ничего сложного в этом нет, Жень, — дополняет он совсем тихо, ведя дорожку из осторожных нежных поцелуев от виска к пульсирующей жилке на моей шее. — Всё просто для меня. И для тебя тоже будет просто. Пусть не сейчас, но обязательно будет. Я позабочусь об этом.
