Глава 36
- А на королевский бал никак? – спросила Пять Мешков.
«Видимо, моего дворца ей мало!», - заметил герцог, представив как король сидит на руинах и плачет.
- Я уже отказал, - произнес Бертран, увлекая ее за собой обратно в замок. Если честно, то он не знал, где безопасней ее держать. На улице или в замке. Но пока что он был уверен, что ее нужно держать в руках. Так надежней.
- Жаль, - всхлипнула Пять Мешков, но на этот раз Бертран был неумолим. – Жалко-то как! А я всегда мечтала хоть одним глазочком на балу посмотреть! Чтобы все в красивом терлись и жрали в три горла. Или плясали, как лошади загнанные!
«Как тонко подмечено!», - заметил герцог, вспоминая все балы, которые ему доводилось посещать. – «У меня возникает такое чувство, что она точно была на балу!».
Обычно в это время было откровенно скучно. Слуги копошились во дворе, а герцог не знал, чем себя занять.
Где-то в закрытой галерее слышались шаги. Туда изо-всех сил прорывался Гиос, но Бертран приказал его не пускать.
И тут, впервые в жизни, герцог заметил, что его супруга крайне интересный собеседник.
- … а потом появился медведь! – рассказывала Пять Мешков, сидя у него на коленях. – Прямо из чащи вылез! А тут Мартин как бросится к нему и заорет: «Беги! Я ее задержу!». Вот такой у меня героический брат! Так, что это был не медведь, а медведица, раз он кричал: «Я ее задержу!».
Герцог понимал, что по сравнению с Мартином жил очень скучно и неинтересно.
- Ой, а я еще историю расскажу! – обрадовалась Пять Мешков. Она могла говорить без умолку. – Пошли мы как-то с Мартином купаться на озеро. Как вдруг я тонуть начала!
- Да ты что? – удивился герцог. – Мне кажется, что ты не тонешь.
-Тону, еще как тону! Так вот, тону я, значит, - вдохновенно продолжала Пять Мешков. – А Мартин не растерялся! Он ветку схватил длиннющую такую! И стал мне по голове ею бить. Мол, хватайся, сестричка! А я сначала запаниковала, а потом поняла, почему по голове бьет! Это чтобы я перестала кричать, и думать начала! Я за ветку ухватилась, а он ее бросил. Так вот, я на ней и доплыла. А он на берегу сидит и плачет: «Ну почему-у-у!». Я его утешала, мол, ну со мной же все в порядке. А он ревет еще сильней, успокоиться не может…
«Какая прелесть!», - подумал герцог. Он обнаружил странную вещь. Ему приятно слушать истории, в которых мучается кто-то, а не он. Скажем так, эти истории, в которых кто-то умер, или Мартин совсем отчаялся избавиться от сестры, очень тешили его самолюбие.
- А однажды за мной парень ухаживать начал, - вздохнула Пять Мешков. – Ну как ухаживать? Ну как бы ухаживать! Ко мне парни даже подойти боялись. Это все Мартин виноват! Братик сразу всех предупредил, что если кто со мной свяжется, кирдык ему! А тут увидала, что паренек один.
«Мартин пытался спасти мир, как умел!», - подумал герцог, улыбнувшись и глядя на свое прекрасное чудовище.
- Хороший парень, - отмахнулась Пять Мешков. – Так вот, с тех пор стал ходить за мной везде. Как обернусь, он идет. И за спиной что-то прячет. В лес пойду, он по кустам прячется. В деревню вернусь, он за деревьями стоит. И снова что-то прячет. Видать, предложение делать собирался. Да стеснительный был сильно! Стеснялся своей деревянной ноги!
- Деревянной ноги? – спросил герцог, предвкушая подробности. Впервые он слушал истории с таким интересом, что даже не зевнул ни разу. Хотя терпеть не мог их раньше.
- Ну да. Однажды Мартин позвал его погулять вместе с нами. Они взяли веревку и топор. Всю дорогу шли и переглядывались. Я сразу поняла, что они охотится будут! Топором забьют и на веревке потащат. Так вот, паренек этот веревку нес. И все на меня поглядывал. Я сразу поняла, что понравилась ему. Вот и зыркает на меня. А потом он решил пошутить, и связать меня, как вдруг провалился в медвежью берлогу. И медведь ему ногу отгрыз!
«Слабаки!», - мысленно рассмеялся Бертран, глядя на красивую шейку, украшенную интригующими локонами. – «Я заполучил ту женщину, которую не смог заполучить никто! И при этом выжил! Ни у кого нет такой. Только у меня одного».
- Господин! – послышался истошный крик, а в комнату влетел Гиос. – Там беда!
«Странно!», - подумал Бертран. – «Беда здесь! У меня на руках. Там беды быть не может!».
Он встал, неся жену на руках, поскольку оставлять ее одну в комнате было опасно. Герцог не любил ночевать под открытым небом.
