– Если ты знала, что я нажрался в хлам, какого черта ты принесла кофе, а не воду?
– А воду надо заслужить. Так что, все помнишь?
– А что я должен помнить? – я бы хотела увидеть на Мишином лице хоть каплю сомнений. Или то, что он врет. Но, судя по выражению его лица, он реально ничегошеньки не помнит. Прекрасно!
– То, что было ночью.
– И что было? – ставит чашку на прикроватную тумбочку.
– Теперь ты обязан на мне жениться, – ничуть не смутившись, уверенно произношу я.
– С какого?
– С какого числа или с какого растения?
– Для тебя – растения, для меня – хрена.
– Ты обесчестил меня этой ночью, – указываю взглядом на вторую половину кровати. Миша медленно приподнимает одеяло и начинает рассматривать свое обнаженное тело, а затем уже «мое» место.
– Мать моя женщина, такое ощущение, что здесь барана разрезали.
– Ну, у всех по-разному бывает, – со знанием дела говорю я. – У меня вот так.
– Скорую вызвать не нужно?
– Нет, все зарастет, не переживай.
– Зарастет? Маш, ты где росла? Там ничего не зарастает.
– Я имела в виду зарубцуется. Со мной все хорошо. Просто у меня… многокровие, – Миша смотрит на меня так, словно перед ним полоумная. Ну в принципе недалеко от правды.
– Что это такое? – тупой, что ли?
– Когда много крови. Очевидно же, – ой-ой-ой, не надо поднимать подушку!
– Я тебя как обесчещивал? – нахмурив брови, хрипло произносит Миша.
– В смысле как? Классически, – Медведев еще больше хмурится, обводя меня взглядом. – Я просто ерзала.
– Видимо, ты очень много ерзала. А вообще, знаешь, как-то обидно, что я ничего не помню, не находишь? Давай хоть повторим. Пойдем на второй раунд, – хватает меня за запястье и пытается притянуть к себе.
– Нет, следующий доступ к телу уже непосредственно после заключения брака.
– Я хоть не был грубым, когда тебя обесчестивал?
– Лишал чести. Нет. Ты был очень милым. Все было замечательно.
– Может, ты еще с первого раза словила оргазм, после такого-то кровопускания? – все. Четко уловила не только Мишин сарказм, но и неприкрытую ухмылку.
– Я бы так не сказала. Было… больно.
– Еще бы не было больно, бестолочь, – Миша тут же хватает меня за руку. Резко отлепляет просочившейся кровью пластырь. – Зачем было так глубоко резать палец?! У тебя мозг вообще есть?! – вот сейчас Медведев точно проснулся.
– Чтобы достовернее было, я не ожидала, что будет столько крови.
– Достовернее для чего, Маша?!
Я хотела вчера поговорить? Ну, подумаешь, вышло на день позже. Выпалила все, что произошло вчера, за исключением того, что было в спальне. Сейчас я отчетливо понимаю, что Миша все равно мне не поверит, особенно после «первой добрачной ночи». И уже не предъявишь ему претензии во вранье «ты меня не привлекаешь как женщина». Обидненько. Но теперь я уверена, что нравлюсь ему, потому что, как говорится, что у пьяного на уме, то у трезвого на языке, ну в его случае – действиях. Больше всего бесит, что он молчит. Думает о чем-то, но упорно молчит.
– Надо, видимо, побыстрее разнообразить твою свободную жизнь.
– Ты о чем?
– О том, что, при желании, тебя быстро найдут. В метро всегда есть рабочие камеры. Запросить их на каждой ветке – вообще не проблема.
– Что теперь делать? – молчит, теребя виски. – Тебе совсем меня не жалко?! Ну, женись на мне, фиктивно, пожалуйста.
– Встречный вопрос, тебе совсем не будет жалко, когда твой папаша меня посадит или грохнет за это?
– Это все дойдет до прессы, никто тебя не убьет.
– Уже не один раз тебе говорил, что фиктивный или настоящий брак твоих проблем не решит. Подай мне полотенце, – тянусь за полотенцем, пока он продолжает. – Ты должна научиться постоять за себя. Донести до своего отца, как ты хочешь жить и то, что можешь это делать одна. Самостоятельно. Без помощи других. Стать, в конце концов, увереннее в себе и хитрее. Резать пальцы – это не равно самостоятельность.
Отворачиваюсь, как только Миша берет в руки протянутое мной полотенце. Сволочь. Мало того, что ничего не помнит, так еще и жениться не хочет. Встаю с кровати и, не оглядываясь, иду на кухню. Наливаю стакан воды и выпиваю залпом. Хуже всего, что я снова понимаю, что Медведев прав. Но как можно противостоять папе? Он как букашку меня задавит своим авторитетом, даже если я научусь этой самой самостоятельности.
– Только не надо реветь, – слышу сбоку от себя Мишин голос, но поворачиваться не спешу.
Краем глаза наблюдаю за тем, как он жадно пьет воду из чайника. И так захотелось ударить Мишу в этот момент, что я, не раздумывая, схватила лопатку со столешницы и со всей силы ударила ею по его плечу. Хлестко, звонко и наверняка больно, судя по его лицу.
– Извини, мне просто показалось, что…
– На мне муха, комар, оса, шмель, пчела, вша?
– Вошь.
– Надеюсь, не лобковая.
– Я имела в виду, что правильно вошь, а не вша.
– Ясно. Я тебя чем-то обидел?
– Нет.
– Тогда какова причина удара, после которого у меня горит на хрен все плечо?
– Я так быстро не могу сориентироваться. Просто… захотелось ударить.
– Ясно, что ни хрена не ясно. Примерно через час я буду в норме. Будь готова к этому времени.
– Куда готова?
– Пойдем пробздимся.
– Чего?!
– Погуляем. И колготки надень под штаны, на улице дубак.
