Глава 3
Глава 3
Кажется, сейчас я в полной мере ощутила на себе что такое проглотить язык. И хоть убей не могу взглянуть Бестужеву в лицо. Не могу и все тут. Много чести, голову еще на него задирать. С фантазией у меня никогда не было проблем, с языком и подавно. А на деле выходит, что я молчу, как рыба, сканируя взглядом его ботинки. Чем же он их намазал, что они так блестят? Ну, это прям очень важный вопрос, Соня. Спроси еще название средства. А лучше наступи ему на ногу. Да так, чтобы убить двух зайцев – отдавить ему ступню и испачкать в хлам ботинок. Ан нет, проблемка есть, наступить не смогу… Черт, чего ж я такая трусиха-то? Только я подумала о том, что минутная загрузка – это уже явный перебор, и стоит себя перебороть и взглянуть на Бестужева, как он сам опустился передо мной на корточки. Взглянуть ему в лицо все равно не получается, теперь вместо его ботинок я разглядываю ворот его белоснежной рубашки. И все же надо быть объективной, один плюс в этом мужчине все же имеется – пахнет от него приятно.
- Посмотри на меня, - чуть хрипло прошептал он.
- София, - произношу я после очередной заминки, наконец, переводя взгляд на его лицо.
- Да я давно в курсе, что ты София, - насмешливо произносит Глеб.
- Обращаться ко мне надо – София. Соня – я только для близких.
- Ах, ты об этом, - лениво тянет он, чуть улыбаясь. - Ну, с этим у нас точно не будет проблем. В ближайшее время будем сближать всеми имеющимися способами.
- Со мной?
- С ее Величеством Софией, с кем же еще, - все так же, не скрывая иронии в голосе, произносит Глеб, а в следующую секунду я не успеваю вовремя отреагировать на то, как он ловко подносит руку к моему лицу и поддевает пальцем кончик моего носа. - Улыбнись, злючка.
- У тебя пальцы лишние?
- Ну, если только мизинец и на ноге, я вечно им задеваю мебель. В принципе, он не несет никакой функции. Его так уж и быть можешь чикнуть, но только после конкретного сближения. Типа, скрепим союз кровью. А на руках все пальцы придется оставить, в конце концов, это не пуговицы, их просто так не пришить, - оба синхронно переводим взгляд на мое платье, а точнее на пуговицы. Краска мгновенно приливает к лицу, когда картинки двухгодовалой давности всплывают перед глазами. Столько времени прошло, а вспоминать до сих пор стыдно. - На самом деле я очень рад тебя видеть, Соня. Очень, - вполне искренне и, я бы сказала, по-доброму произносит Бестужев, скользя по мне взглядом.
Фиксирует его на моих сцепленных в замок руках, и я в очередной раз не успеваю вовремя отреагировать на то, как он накрывает их своей ладонью. Дежавю, он всегда пытался до меня дотронуться. Но раньше это было как-то само собой разумеющееся, то руку подать, то под локоть взять, то стул пододвинуть, и как бы случайно коснуться при этом пальцами моей кожи, а сейчас «случайно» и «само собой разумеющееся» не катит от слова «совсем». Это уж как ни крути – специально. На счастье Бестужева, ладонь у него сухая и не горячая. Не знаю, чего он добивается этим жестом в данную минуту, но вести себя импульсивно и истерично при таком количестве людей, откровенно говоря – не хочется. И говорить мне с ним тоже не хочется. Своими разговорами он неоднократно портил мне жизнь, вряд ли сейчас что-то изменилось. При всей своей улыбчивости, невозмутимости и как бы доброжелательности, он тот еще поганец. Говорить с ним вообще опасно. Начнет стелить мягко, закончит так, что собеседнику в пору плакать. Вероятнее всего – это его особенность, вот так вести себя со всеми. А люди не меняются. Ну разве что, становятся только хуже. Оценивать каким он стал за минувшие два года – желания нет. Внешне он ничуть не изменился. Все такая же растительность на лице, которая по-прежнему прибавляет ему как минимум лет пять. Наверное, поэтому для меня он был всегда «стариком». А по факту – молодой мужчина. Сколько ему сейчас? Тридцать пять, если мне не изменяет память. Всего на пару лет старше Сережи. И такой же брюнет с голубыми глазами. Только до Сережи ему далеко. Точнее, слишком далеко. Надо бы пересилить себя и узнать зачем он на самом деле здесь находится, а не играть в гляделки, рассматривая детали внешности.
- Надержался? - наконец не выдерживаю я, когда он едва заметно, но все же начинает сжимать мои руки, проводя большим пальцем по коже.
- Нет, - невозмутимо бросает он. - Только не говори, что у нас какой-то лимит по времени.
- Я бы сказала, у меня лимит по терпению.
- Надо терпеть, Соня, надо, - вновь в его голосе прозвучали ироничные нотки.
- А тебе не надоело сидеть на корточках? Ноги не затекли?
- Твоими молитвами – нет.
- Пардон муа. Здрасте, - синхронно поднимаем головы на подошедшую к нам Дашу. Кажется, еще немного и у моей сестры польются слюни, от того как широко она держит открытым рот. - Глеб, а можно пригласить вас потанцевать? - сказать, что я обалдела – ничего не сказать. Четырнадцатилетняя малолетка приглашает на танец тридцатипятилетнего дяденьку. Мда… куда катится мир. - Ой, вы только не подумайте ничего такого, я бы хотела с вами в процессе танца кое о чем поговорить. А в этом кое-чем вы точно разбираетесь, - на одном дыхании пролепетала Даша, закусив напоследок губу. Господи…
- Дарья, если не ошибаюсь? - та кивает, улыбаясь в тридцать два зуба. - Не думаю, что это хорошая идея. Я предпочитаю танцевать с совершеннолетними особами, а то знаешь, мир сейчас такой злой и завистливый. Щелкнут бородатого дяденьку с девочкой на камеру, а потом наговорят и отвечай за то, чего не делал. Там в конце стола, напротив беседки, я видел шоколадный фонтан, вот ты лучше туда иди, зачерпни ложкой и поешь.
- Вообще-то я пришла сказать, что папа просил вам передать, чтобы вы через несколько минут подошли в его кабинет, - обиженно произносит Даша. - А до этого мы бы все же могли потанцевать.
- Определенно могли, было бы желание, - Бестужев убирает свою ладонь с моих рук и привстает с корточек, возвышаясь над Дашей. - Но желания нет. Правда, мне бы хотелось поиграть с тобой в одну игру.
