— Чушь собачья! Я тебе перезвонила — дважды. Я дважды оставляла тебе сообщения.
Белла снова затянулась. Пальцы у нее дрожали.
— Я не хотела с тобой разговаривать.
— Тогда зачем ты звонила?
— Потому что тогда мне хотелось с тобой поговорить. — Ее голос дрогнул, она стремительно отвернулась. — Мне надо было с кем-то поговорить, а тебя на месте не было. Тебя никогда нет, когда ты нужна.
— Я не могу быть на месте целыми днями, карауля тот заветный миг, когда тебе захочется со мной поговорить, Изабелла. В караульном уставе этого пункта нет.
— Не будь ко мне жестока. — Белла снова повернулась лицом к Рине, на глазах у нее были слезы. — Прошу тебя, не надо меня мучить.
Белла всегда была слаба на слезу, вспомнила Рина. Но те, кто хорошо ее знал, умели отличать проявления скверного нрава от искреннего горя. На этот раз слезы были настоящими.
— Милая, что случилось? — Рина обняла сестру и отвела ее к скамейке в дальнем углу патио.
— Я не знаю, что мне делать, Рина. Винс завел роман.
— О Белла! — Рина притянула ее к себе. — Ты уверена?
— Он изменял мне годами.
— О чем ты говоришь?
— О других женщинах. У него были женщины на стороне чуть ли не с самого начала. Просто раньше он… Раньше ему хватало совести щадить мои чувства и все скрывать. Вести себя осмотрительно. По крайней мере, притворяться, что он меня любит. Теперь он себя больше не утруждает. Не ночует дома два, три раза в неделю. Когда я пытаюсь его пристыдить, он говорит, не приставай, пойди купи себе что-нибудь.
— Ты не должна это терпеть, Белла.
— А какой у меня выбор? — с горечью спросила Белла.
— Если он спит с другими женщинами, если он не уважает брак с тобой, ты должна его оставить.
— И стать первой разведенкой в этой семье?
— Но он тебя обманывает!
— Он меня обманывал. Когда обманываешь, стараешься по крайней мере скрыть обман. А он уже начал этим бравировать. Он бросает это мне в лицо. Я пыталась поговорить с его матерью: все-таки ее он слушает. И знаешь, что? Она просто отмахнулась. У его отца с самого начала были любовницы, подумаешь, большое дело! Ты жена, все преимущества на твоей стороне. Дом, дети, кредитные карточки, общественный статус. Все остальное просто секс. Это ее слова.
— Какие глупости! Ты говорила с мамой?
— Не могу. И ты не говори. — Белла сжала руку Рины, стараясь удержать слезы. — Она… О боже, Рина, я чувствую себя такой дурой, таким жалким ничтожеством! Все кругом так счастливы, а я… нет. Фрэн и Джек, Сандер и Ань. А теперь еще и ты. Я отдала этому браку тринадцать лет жизни. У меня четверо детей. И я его даже не люблю.
— О боже, Белла!
— Я никогда его не любила. Нет, я думала, что люблю. Я думала, что люблю его, Рина. Мне было двадцать лет, а он был такой красивый, такой светский, такой богатый. Мне хотелось всего этого. Это же не грех — хотеть быть богатой. Я была ему верна.
— Как насчет консультирования у психолога?
Белла вздохнула и устремила взгляд вдаль, за патио, прочь от дома, в котором она выросла.
— Я уже три года хожу к аналитику. Кое-что я еще могу держать в секрете. Она говорит, что мы делаем успехи. Странно. Я этого не чувствую.
— Белла! — Рина поцеловала сестру. — Белла, у тебя есть семья. Своя семья. Ты не должна переживать все это в одиночку.
— Иногда приходится. Фрэн у нас самая добрая, ты — самая умная. А мне была отведена в семье роль красавицы, хотя на самом деле Фрэн красивее меня. Я придавала этому больше значения, я над этим работала. Я сделала ставку на красоту, и вот что я получила.
— Ты заслуживаешь лучшего.
— Может, заслуживаю, а может, и нет. Но я не знаю, смогу ли от этого отказаться. Он хороший отец, Рина. Дети его обожают. Он хороший отец, и он кормилец. Он хорошо обеспечивает семью.
— Ты только послушай, что ты говоришь. Он мешок дерьма, лживый ходок налево.
Белла со слезливым смехом затушила сигарету и обвила руками шею Рины.
— Вот почему я позвонила тебе, когда больше некому было звонить. Только поэтому, Рина. Только ты умеешь сказать что-то в этом роде. Может, это отчасти моя вина, но я не заслужила, чтобы мой муж перекатывался из моей постели в чужую.
— Чертовски верно, ты этого не заслуживаешь.
— Ну, ладно. — Белла вытащила из сумочки бумажный носовой платок и осушила лицо. — Я поговорю с ним еще раз. — Она открыла пудреницу и начала поправлять макияж. — Поговорю с моим аналитиком. И, может быть, поговорю с адвокатом. Прощупаю почву.
— Ты всегда можешь поговорить со мной. Конечно, ты можешь меня не застать, когда позвонишь, но я обязательно перезвоню. Обещаю.
— Я знаю. Господи, ты посмотри, во что я себя превратила! Настоящее пугало. — Белла вытащила помаду. — Извини за то, что я там наговорила. Честное слово. Я извинюсь перед ним, перед тобой. Он хороший парень. Вроде бы. Это меня и разозлило.
— Все нормально. — Рина поцеловала ее в щеку. — Все у нас будет нормально.
22
— Скажи мне только одно, — попросил Бо, пока они возвращались домой. — Я прошел проверку?
— Прости, мне очень жаль. — Рина поморщилась. — Прости за все эти расспросы, требования сдать кровь на анализ.
— Завтра сдам.
Рина похлопала его по плечу.
— Ты хороший парень, Гуднайт.
— Да, но проверку-то я прошел?
Рина покосилась на него и поняла, что он спрашивает всерьез.
— Я бы сказала, это был триумф. Мне очень жаль, что Белла так вела себя за ужином.
— Это было не так уж страшно.
— Это было ничем не заслуженное оскорбление, но лично против тебя она ничего не имела. Она была расстроена своими собственными делами. Ей сейчас нелегко приходится, но я только сегодня об этом узнала.
— Понятно.
— Моя мама не успокоится, пока не получит свою колоннаду.
— А твой отец меня не побьет, когда я представлю ему смету?
— Зависит от сметы. — Рина взяла его под руку. — Знаешь, когда я была маленькой, я мечтала, что теплым летним вечером буду возвращаться домой под ручку с красивым парнем, который будет уверять, что он от меня без ума.
— Поскольку я не первый, кто воплощает твою мечту, я уж постараюсь сделать этот вечер незабываемым.
— Ты первый.
— Да иди ты.
— Нет, давно, когда… — Рина замолчала. — Сколько именно глубоко закопанных темных тайн своего прошлого я должна открыть?
— Все до единой. Давно, когда?..
— Когда мне было одиннадцать, я была уверена, что стоит мне стать подростком, как все образуется само собой. Мое тело, мальчики, умение общаться, мальчики, мальчики, мальчики. Когда я наконец стала подростком, ничего не встало на свои места само собой. Мне кажется, эта история началась в ту ночь, когда случился пожар в «Сирико».
— Я слышал об этом. Люди по соседству до сих пор о нем вспоминают. Какой-то тип имел зуб на твоего отца и решил сжечь вашу пиццерию.
— Это краткая версия. В то лето для меня многое изменилось. Я начала учиться. Я замучила вопросами Джона… Джона Мингера, пожарного инспектора, он занимался нашим делом. Я слонялась вокруг пожарной части. К старшим классам я стала совершенно невыносимой.
— Этого быть не может.
— Очень даже может. Я прилежно училась, занималась спортом, я стала послушной, сторонилась ребят. Для любого парня я была идеальным напарником по лабораторным занятиям, спарринг-партнером, стеной плача, но только не девушкой, которую он пригласил бы на выпускной вечер. Я училась на «отлично», окончила школу третьей в классе, а вот количество свиданий с мальчиками могла пересчитать по пальцам одной руки. И все это время я… вожделела.
Рина положила руку на сердце и испустила театральный вздох.
— Я вожделела каждого парня, который садился рядом со мной на лабораторной по химии, чтобы я ему помогла, или рассказывал мне о проблемах со своей девушкой. Я хотела быть одной из тех девчонок, которые знают, как встать, как сесть, как разговаривать, как флиртовать и манипулировать четырьмя парнями одновременно. Но я так и не набралась смелости выйти на дорогу. До того вечера с Джошем, того самого вечера, когда ты впервые меня увидел. Наконец-то я тронулась по этому пути.
