Патриции пришлось перевести дух после столь длинной речи.
— Могу вам прямо сказать, я гордилась мужем в ту минуту. Когда Лора прекратила истерику, Фрэнк ей сказал, что, пока она живет под его крышей, ей запрещено открывать дверь для Джоуи. А если она это сделает, пусть идет на все четыре стороны и живет как знает. — Она вздохнула. — У меня свои дети есть и внуки тоже, у меня бы сердце разбилось, если б я не могла с ними видеться. Но Фрэнк поступил правильно. Человек, который бьет свою мать, — самая худшая мразь.
— После этого вы его не видели? — спросила Рина.
— Больше я его не видела, и, насколько мне известно, Лора тоже его больше не видела. Все праздники нам испортил, но мы это пережили. Все успокоилось, как обычно и бывает. С тех пор самое большое волнение мы пережили, когда случился пожар в доме, который мой сын строит в округе Фредерик.
— Пожар? — Рина переглянулась с О’Доннеллом. — Когда это было?
— В середине марта. Только-только подвел под крышу. Какие-то юнцы вломились в дом, устроили вечеринку, притащили керосиновые обогреватели, чтоб холод разогнать. Один из них опрокинулся, кто-то уронил спичку, и дом наполовину сгорел, прежде чем пожарные потушили огонь.
— Юнцов поймали? — осведомился О’Доннелл.
— Нет, и это просто возмутительно. Месяцы работы пошли прахом.
Когда дверь открылась, Патриция оглянулась на Рину и встала.
— Лора…
— Что они здесь делают? — Глаза Лоры покраснели и вспухли от слез. Рина поняла, что в церкви она больше плакала, чем молилась. — Я же вам сказала, я не видела ни Джо, ни Джоуи.
— Мы не смогли связаться с вашим сыном, миссис Пасторелли. Он больше не работает в автомастерской.
— Значит, нашел кое-что получше.
— Возможно. Миссис Пасторелли, у вас есть часы и серьги, подаренные вам вашим сыном в декабре прошлого года?
— Не знаю, о чем вы говорите.
— Миссис Пасторелли! — Рина старалась говорить как можно мягче, но не сводила глаз с Лоры. — Вы только что вернулись из церкви. Не усугубляйте свое горе ложью об этих вещах.
— Это были подарки. — Слезы, стоявшие у нее в глазах, выплеснулись и покатились по щекам.
— Сейчас мы поднимемся наверх и возьмем эти вещи, — сказала Рина, обняв Лору за плечи. — Я выдам вам квитанцию на них. Мы все выясним.
— Вы думаете, он их украл? Почему все всегда подозревают моего мальчика в самом худшем?
— Просто нужно все досконально прояснить, — продолжала Рина, ведя Лору вверх по лестнице.
— Он точно их украл, — проворчала Патриция. — Я так и знала.
— «Пьяже», — сказала Рина, осмотрев часы в машине. — Сорок бриллиантов по ободку циферблата. Золото семьсот пятидесятой пробы. В розничной продаже стоят тысяч шесть-семь.
— Откуда ты знаешь все это?
— Я женщина, любящая разглядывать витрины, особенно с вещами, которые я не могу себе позволить. Так, серьги… Бриллианты. Чистые, четырехгранной формы, в классической оправе. Наш мальчик не поскупился на рождественские подарки маме.
— Проверим, не было ли в Нью-Йорке ограблений ювелирных магазинов или богатых домов, где фигурируют сходные предметы.
— Обязательно. — Рина поднесла бриллианты к свету. — У меня такое чувство, что какая-то милая женщина не дождалась заслуженного подарка от Санты в прошлом году. — Она опустила клапан с зеркальцем и поднесла серьгу к уху. — Очень мило.
— О черт, ты действительно девчонка.
— Верно подмечено. Итак, он приехал пофорсить перед матерью, показать дяде, что он тоже не пальцем деланный. Дорогая машина, костюм, подарки. Ни за что не поверю, что он выиграл в лотерею. Но дядя, вместо того чтобы позавидовать, устроил ему допрос с пристрастием, и он разозлился. Большой скандал, его выставили за дверь. Он решил, что так этого не оставит.
— Он терпелив. Никогда не видел второго такого терпеливого ублюдка.
— Вот тут он превзошел своего папашу. Выжидает, рассчитывает, готовится. К тому же он знает семью. Как отомстить отцу? Достать его через сына.
— Возьмем в округе Фредерик дело о пожаре.
— Тот же почерк, что и в начальной школе, и в нью-йоркской автомастерской. Пусть это выглядит как дело рук подростков или любителей. Ничего сверхсложного — по крайней мере, на поверхности. Он в этом поднаторел, О’Доннелл. Это его конек.
Умно, умно. Не зря дал маманьке сотовый. Номерок на тот самый случай, если вдруг. Тупая сука. По сто раз приходится ей показывать, как этой гребаной штукой пользоваться. Наш маленький секрет, мамуля. Мы с тобой против всего дерьмового мира.
Проглотила сразу, как всегда.
Но это окупается. Маленькая шлюшка наконец-то кое-что скумекала! До чего же приятно было заставить ее вспоминать! До чего же сладко!
Теперь все повернется в другую сторону. Все невезенье, все неудачи, все обломы. Теперь все будет по-другому.
Все сгорит, включая маленькую шлюшку. С нее все началось.
Голова у Рины раскалывалась от сведений, теорий и сомнений, когда она вошла в «Сирико». «Сирико»… Для нее это было лучшее лекарство от забот трудного дня. А в этот вечер ее ждал дополнительный приз: встреча с Бо.
Она не увидела его, окинув взглядом зал, зато сразу заметила рыженькую… как ее… Мэнди, вспомнила Рина, сидевшую в кабинке с мужчиной лет тридцати. Его светло-каштановые волосы были подстрижены армейским ежиком. Мэнди сделала себе прическу-ретро в стиле хиппи.
Они пили красное вино и сидели рядом, приклеившись друг к другу бедрами, как сиамские близнецы.
Рина также заметила Джона Мингера за одним из двухместных столиков и направилась к нему, на ходу здороваясь со знакомыми.
— Ты именно тот, кого я хотела видеть.
— Удался сегодня креветочный соус.
— Буду иметь в виду. — Рина села напротив него и взмахом руки отослала направившуюся к ней официантку. — У меня есть подвижки.
Он набрал на вилку новую порцию «язычков».
— Мне так и сказали.
Рина на минуту опешила.
— Папа тебе позвонил.
— А ты думала, не позвонит? Почему ты сама не позвонила?
— Я собиралась. Мне нужны ваши уши, ваши мозги, но не здесь и не сейчас. Не могли бы мы встретиться утром? Может, позавтракаем вместе? Нет, лучше приходите прямо ко мне домой. Я приготовлю вам завтрак.
— В котором часу?
— Можете пораньше? В семь?
— Попробую вставить в свое расписание. Ну а пока, может, дашь мне что-нибудь пожевать?
Рина начала было рассказывать, но сразу остановилась. Стоит ей начать, он захочет услышать все. Да она и сама захочет рассказать ему все.
— Пусть поварится эту ночь у меня в котелке, тогда я изложу вам все по порядку.
— Ну, тогда в семь.
— Спасибо.
— Рина. — Джон положил ладонь на ее руку, когда она начала подниматься. — Я должен напоминать тебе, чтобы ты была осторожна?
— Нет. — Рина встала, наклонилась и поцеловала его в щеку. — Нет, не должен.
Она прошла в кухню, чмокнула воздух в сторону Джека, поливавшего сырую лепешку теста томатным соусом, и спросила:
— Ты не видел Бо? Мы с ним должны здесь встретиться.
— Он в разделочной.
Заинтригованная, Рина обогнула прилавок и вошла в разделочную. И замерла на пороге, глядя, как ее отец дает Бо урок по искусству создания пиццы.
— Тесто должно быть эластичным, а то не будет растягиваться, как надо. Дергать нельзя, а то враз дырами пойдет.
— Ясно. Значит, я просто…
Бо взял с одного из смазанных оливковым маслом подносов в охладителе ком теста и начал его месить, а потом раскатывать, вытягивать.
— Так, теперь давай кулаками, как я тебе показывал. Начинай делать форму.
Бо подвел оба кулака под расплющенное тесто, поднял его и начал бережно подбивать снизу, поворачиваясь на месте. «Для первого раза неплохо», — подумала Рина.
— А можно мне его подбросить?
— Уронишь — заплатишь, — предупредил его Гиб.
— Договорились.
Расставив ноги, сосредоточенно прищурившись, с видом человека, собирающегося жонглировать зажженными факелами, решила Рина, Бо подбросил тесто в воздух. Высоковато, по мнению Рины, но он сумел его поймать и, продолжая поворачиваться, снова подбросить.
