6
Я не знаю, сколько времени провожу в душевой кабине. Долго стою под горячими струями воды. Яростно натираю тело мочалкой, смываю пену. Повторяю это снова и снова. Отчаянно пытаюсь смыть прикосновения Черного.
Только ничего не получается.
Перед глазами так и стоят его глаза. Его взгляд. Тяжелый. Мрачный. И то, как этот подонок смотрит на меня, забыть и стереть невозможно.
Меня трясет. Никак не получается согреться. Холод пробирает изнутри. Понимаю, это уже просто нервное. Реакция на стресс. Откат. По сути естественный физиологический процесс.
Но легче от осознания не становится.
Плохо помню, как возвращаюсь обратно. Просто иду по коридору, мимо охраны. Никто и слова не говорит. Хотя смотрят. Все они смотрят на меня.
Удивляются? Слишком быстро ушла?
Тошно. Даже думать об этом не хочу. Захожу в свою комнату, закрываю дверь на замок. На все обороты. Хотя прекрасно знаю, ничто этого гада не остановит.
Захочет – придет. И тогда…
Нет, я не стану о таком размышлять. Пока что у меня есть время. Можно найти выход из этой западни.
Я прокручиваю в голове разные варианты.
Обратиться к друзьям? Отчим Кати серьезный человек. Подруга сама предлагала помочь. Но сейчас они улетели в Австралию. На месяц.
Конечно, я могу и так обратиться к ней. Просто договориться насчет машины, которая за мной приедет, раз службы такси не принимают заказ. Или я могу позвонить другим подругам.
Лика сейчас в городе. Настя… хотя Настя может на месяц пропасть, никому не отвечать, когда у нее начинаются показы в модельном агентстве.
Но теперь возникает стойкое ощущение, что никто меня из тюрьмы не выпустит. Машина приедет, а вот я сама выйти не смогу.
Черный управляет охраной. Заказывает “девочек”. Слишком много влияния у этого зэка.
Выключаю воду, тянусь за полотенцем. Вытираюсь насухо, набрасываю халат. Обнимаю себя руками, нервно кусаю губы.
Чего я жду? Надо набрать Катю прямо сейчас. Да, я привыкла решать проблемы сама, но сейчас не тот случай, когда я могу одна со всем справиться.
Пока ясно одно: дальше станет хуже.
Привожу себя в порядок, быстро одеваюсь и беру телефон. Застываю, глядя на экран мобильного.
“Нет сети”.
Выключаю мобильный. Снова запускаю. Картина не меняется.
Тут в памяти всплывает разговор перед самым началом практики.
– Только смотри, у нас часто связь пропадает, – говорит Светлана Викторовна, когда я выясняю детали насчет будущей работы. – По несколько дней может не быть. А еще доступ к Интернету ограничен. Режимный объект, сама понимаешь.
Тогда это не показалось подозрительным.
Тюрьма же за городом. Местность такая, что вокруг лес, а до ближайшей деревни больше сотни километров. Да и меры безопасности нужно учитывать.
Я еще родителей предупредила. Объяснила, что могу не звонить несколько дней. Поликлиника в селе, а в том районе совсем слабое мобильное покрытие.
Только связь была. Отличная связь! До этого момента.
Эмоции переполняют, и я не могу сдержаться. Выхожу в коридор и подхожу к охраннику.
– А что со связью? – спрашиваю.
– Сеть пропала, – пожимает плечами. – Тут как дождь идет, так и все. Напрочь отрубает.
Интересно. Только дождя нет.
– А это… разве безопасно? – поджимаю губы.
– Ну так начальство по спутниковым телефонам может пообщаться, – хмыкает. – А нам и не надо.
Прикусываю язык, чтобы не попросить у него мобильный. Понимаю, это бесполезно. Охранник откажет.
Возвращаюсь в свою комнату.
Как быть теперь?
Ледяное осознание накатывает волнами. Предчувствие не обмануло. Меня действительно никто не собирается отсюда выпускать.
Надо искать другой путь. Но в голову ничего не приходит. Ни единой идеи. Продолжаю вертеть телефон. Выключаю и включаю снова, будто надеюсь на чудо.
Засыпаю под утро. Проваливаюсь в сон от усталости. Сама не замечаю, как это происходит. Закрываю глаза – и вздрагиваю от звона будильника.
Сколько я проспала? Час? Нельзя так. Будет трудно соображать. А сейчас мне нужно собраться, сосредоточиться.
Я иду в кабинет. И по дороге туда происходит дежавю.
– Срочно! – бросается ко мне охранник. – В операционную.
Хмурюсь. Это не тот мужчина, который ночью привел меня к Черному, но доверия все равно не чувствую.
– Что такое? – спрашивает он. – Давайте быстрее. Если тот ушлепок сдохнет…
Замолкает. Бледнеет. Тут я перевожу взгляд и замечаю на его руках кровь. Много крови. Вряд ли это часть трюка.
– Что произошло? – задаю вопрос, пока мы идем вместе по коридору. – Расскажите мне все подробности, которые знаете.
– Ножевое, – бормочет. – Много ножевых. Там кровища в разные стороны хлестала. Кишки наружу. Вы такое сможете зашить? Светка, дрянь такая, пропала.
Дверь операционной открыта. Слышу, как начальник охраны отчитывает своих подчиненных.
– Дебил! Башкой отвечаешь. Какого черта вы его в ту камеру отправили? Я же четко объяснил. Беречь. Охранять от всех. В одиночку кинуть. Совсем мозги растеряли? К нашему маньяку определили?
– Да это… случайно вышло…
– Знаю я ваше “случайно”. Если этот утырок откинется, сами будете объяснять, в чем проблема. Простейший приказ не можете выполнить.
– Ну он оклемается. Сейчас заштопают и…
– Я тебя сейчас заштопаю, идиот. Ты хоть знаешь, кто с ним говорить собирался? Вот ему и расскажешь, как вы так обделались. Вот перед ним и ответишь по полной. Все, проваливайте. Оба!
– Но Черный не…
– А я не про Черного! Здесь и другие есть.
– Другие?
Начальник охраны замолкает. Такое чувство, будто он наговорил лишнего на эмоциях, а теперь жалеет.
– Вам болванам этого знать необязательно, – наконец продолжает он. – Ну что рты раззявили? Пошли вон!
Двое мужчин как ошпаренные вылетают из операционной, а начальник охраны хмуро смотрит на меня.
– Глянь, что с ним, – бросает он. – Справишься?
Подхожу ближе. Зрелище кошмарное. Никогда ничего похожего не видела. Удивляет, как с такими ранами пациент еще жив. Грудная клетка рвано вздымается. Глаза смотрят в пустоту. Кажется, из него вся кровь вытекла. Разве что насчёт «кишки наружу» охранник ошибся. Все не настолько плохо. Медицинских средств, которыми располагает местный пункт помощи, должно хватит.
