Глава 48. Настя
То, что утро добрым не бывает, я понимаю сейчас. Напрасно пытаясь открыть один глаз. Второй утопает в подушке. Рядом кто-то сопит...
Юбилей пролетел, как безумство! Чувство такое, что меня запустили в космос. И я приземлилась на пятую точку в песок. Тело болит так, как будто оно не моё! Голова существует отдельно от тела. Во рту отвратительно сухо. А в памяти уйма пробелов. Что было вчера?
Помню клуб. Помню Машку. Помню, как мы выпивали ещё до того, как пришли мужики. Было весело! Очень. К нам подкатили какие-то парни. Но тут объявился Витёк и быстро расставил все точки над «й». Особенно явственно помню я фразу:
- Это моя баба! - и взгляд на соперника. Такой, что аж у меня побежали мурашки по коже.
Тот самый Колян оказался... тем самым. Которого я обнаружила в сервисе, придя по «наводке» Ильи. Я не сказала об этом ни Машке, ни Виктору. Не хотела позорить себя. Ишь, ревнивая! И молилась о том, чтобы Коля меня не узнал. И он не узнал! Видно в тот раз был в подпитии? Или же был опьянён предстоящим экстазом. И приблуда с пучком и в пижаме оторвала его от любви.
Машке он сразу понравился. Правда, понравиться Машке нетрудно! Она просто любит мужчин, невзирая на возраст, размер кошелька и наличие вредных привычек. С её слов у мужчины должна быть «харизма». И у Виктора этой харизмы с лихвой.
- Слушай, Насть, ну, хорош! - восторженно заговорила она, когда мы оказались в уборной.
- Ему всего тридцать один, - напомнила я. Возраст, на мой взгляд, был единственным минусом Вити. Вот был бы он чуточку старше. И, желательно, разведённым. Тогда бы мы были на равных...
- Да пофиг на возраст! - нахохлилась Машка, - Ты посмотри на себя!
- А я и смотрю, - ответила я, фокусируя взгляд на своём отражении в зеркале, и пытаясь подкрасить глаза.
Я согласилась, что выгляжу круто и молодо. Но женская прелесть не вечна! А мне уже сорок. А там, и глазом моргнуть не успеешь, как полтинник нагрянет. Какое уж тут материнство?
Машка, конечно, взялась убеждать, что детишек рожают и позже. Вот, Инка, к примеру... Но что мне до Инки? Мне хоть бы с собой разобраться! Понять, где кончается «я», начинается «мы» и... чьё колено лежит у меня между ног...
- Спишь? - слышу шепот, - Я же знаю, не спишь.
Он ведёт по плечу, по спине. И ныряет под край одеяла.
- Вить, это ты? - отзываюсь болезненным стоном.
Он хмыкает:
- Я, конечно. А кого ты хотела увидеть?
Вместо ответа опять издаю долгий стон.
- Интересно, - бормочет он рядом со мной.
И, скрипнув пружинами, лихо встаёт.
- Ты куда? - выдыхаю скрипучим, измученным голосом.
- За кудыкину гору, - фыркает он.
Звук шагов отзывается дрожью во всём моём теле.
- Ты бросаешь меня? - говорю, вспоминая сквозь мутный дурман, что вчера флиртовала с каким-то мужланом. Потом обаятельный бармен меня угощал. А ещё один хрен с физиономией зека божился, что мы с ним знакомы.
- Не дождёшься, - Витя садится на корточки возле постели, и ставит на тумбу стаканчик с водой.
- Оооо, - я вынуждаю себя приподняться, отчего тошнота подбирается к горлу.
- Кучинская Анастасия Витальевна, - цедит он жёстко, - Вы обвиняетесь в злоупотреблении спиртными напитками.
- Жизнь меня уже наказала за это, - добавляю сквозь стон.
Витя встаёт, наблюдая, как я жадно пью. Сам он раздет. Ягодицы белее спины. На одной из них вижу... следы от когтей? Но рассмотреть не успеваю. Так как Витя находит трусы.
- Предупреждаю! Когда ты станешь Харитоновой, я тебе не позволю таскаться по клубам. Ты в подпитии слишком доступна.
- Доступна? - ловлю я последнее слово, - И что это значит?
- А то! - грубый тон обрывает меня, - Только отвернёшься, как возле тебя крутится какой-нибудь хрен.
«Вот и Самойлов всегда говорил точно также», - рассеянно думаю я. И вдруг понимаю, что именно я упустила.
- Стану Харитоновой? - только и хватает сил произнести.
- Если будешь себя так вести, то не станешь, - говорит он на полном серьёзе. И, порывшись в аптечке, вручает таблетку.
- Не очень-то и хотелось, - фыркаю я. Выпиваю. Встаю кое-как. И несу себя в ванну.
После душа становится легче. В стаканчике щётка, которую Витя купил для меня. На крючке полотенце с цветочком. Эта квартира давно перестала носить гордый статус «берлоги». Она стала нашим убежищем от внешнего мира, от всех. Где мы предаёмся любви. Обожаем друг друга! И... ссоримся.
Выйдя, я вижу, как Витя стоит у окна, отвернувшись спиной. В руке у него сигарета. Из окна льётся солнечный свет. Майский день, очевидно, в разгаре.
«Который час?», - думаю я. И, найдя телефон, вижу цифру 12:03. Давно я не спала так долго! Смс на экране от сына:
«Мамуль, не волнуйся. Я Динке соврал, что ты у тёть Маши ночуешь».
О, ужас! Я закрываю глаза от стыда. Теперь и сын должен врать для меня?
- Кошмар, - говорю отрешённо.
Витя бросает курить. Потушив сигарету, подходит ко мне. Я надела одну из его старых маек на голое тело. Сквозь неё проступают соски. Ощущаю, как грудь угождает в одну из горячих ладоней.
- Ну, ты чего, расстроилась, солнце? - шепчет мне Витя.
- Денис написал..., - отвечаю сквозь слёзы, - Я ужасная мать!
- Ты самая лучшая мать на планете, - Витя садится напротив меня, отбирает смартфон, - Я сам позвонил ему вечером. Сообщил, что ты у меня.
- Я впервые ночую не дома, - шепчу еле слышно, - Что подумает Динка?
- Подумает, что мама весело празднует свой день рождения, - отзывается Витя.
Я усмехаюсь:
- Да уж.
- Сейчас приму душ и сделаю супчик, - оживляется Витя.
- Супчик? - в недоумении хмурюсь. Неужели, он будет готовить?
Но Витя встаёт, вынимает из ящичка пару пакетов лапши.
- Куриный, - кладёт их на стол, - С похмелья самое то!
Я смеюсь, прячу в ладонях лицо. На котором сегодня видна вся картина вчерашнего вечера...
