Потом Дина долго и упрямо пыталась найти отверстие в стене, работая ложкой как рычагом. Она совала и толкала ее во все углы, пока судорога не свела пальцы. Но все, чего ей удалось добиться, – это исцарапать изысканные обои.
Дина не могла знать, ушел ли Джеф из дома и как долго она оставалась одна. Потом вспомнила о телевизоре и прыгнула как кошка к пульту управления.
Еще утро, подумала она, а глаза ее наполнились слезами, пока рука автоматически переключала каналы. Как легко определить, который сейчас час, если ориентироваться по привычному расписанию дневного телевидения. Радостный хохот участников знакомой телеигры показался ей одновременно и насмешливым, и успокоительным.
Она проспала свое собственное шоу, поняла Дина, и чуть не подавилась от горького смешка.
Где же был Финн? Что он делал? Где искал ее?
Дина механически встала и пошла в ванную. Хотя она уже все проверила, но решила повторить еще раз ту же самую процедуру. Встала на край ванны, потом перелезла на крышку туалета, осматривая потолок и стены в поисках спрятанных камер.
Выбора не было. Приходилось поверить Джефу, что он не станет подглядывать за ней в ванной. Дина закрыла дверь, стараясь не думать о том, что на ней не было замка. Потом быстро разделась.
Дине приходилось бороться со страхом, что он мог войти как раз в тот момент, когда она была особенно уязвима. Но ей был очень нужен этот холодный сильный душ, чтобы привести в порядок свои мысли. Она терла себя жесткой мочалкой и старалась сосредоточиться, намыливаясь и смывая пену водой, опять намыливаясь и опять смывая.
Он не упустил ни одной детали, думала Дина. Ее любимый шампунь, пудра, кремы. Она использовала их все, находя какое-то успокоение в привычных действиях. Завернувшись в банное полотенце, вернулась в комнату и раскрыла ящики.
Она выбрала свитер и брюки. Как раз такую одежду Дина надела бы дома в свободный день. Не обращая внимания на вновь овладевшую ею дрожь, унесла эти вещи обратно в ванную вместе с кружевным бельем.
Одевшись, она принялась ходить по комнате. И думать, что делать дальше.
…Финн припарковал машину в полуквартале от дома Джефа Хайата, потом пешком вернулся обратно и подошел прямо к входной двери. Он даже не побеспокоился постучать, поскольку только что повесил телефонную трубку в своей машине после разговора с Фрэн и знал наверняка, что Джеф в офисе.
У Финна были запасные ключи, которые Фрэн взяла из нижнего ящика рабочего стола Джефа. Всего на двери было три замка. Слишком много для такого спокойного предместья, подумал Финн. Он открыл все три и, войдя внутрь, на всякий случай запер их снова.
Он решил начать со второго этажа, сдерживая стремление дико ринуться к письменному столу и папкам. Нет, Финн искал тщательно, во всех ящиках, осматривая каждую бумажку своими проницательными глазами репортера. Он хотел найти любую, пусть даже малейшую улику. Квитанцию, какое-нибудь доказательство того, что Джеф ездил в Нью-Йорк и обратно в день убийства Лью.
Может быть, полиции наплевать на его репортерский инстинкт, но они не смогут отрицать факты. Как только они всерьез возьмутся за Джефа, ему придется рассказать, куда он спрятал Дину. Финн не забывал и о том, что у Джефа мог быть еще один дом, или комната, или квартира. Может быть, он держал Дину именно там.
Финн не мог поверить, что она могла уже умереть.
До сих пор все жертвы были убиты в общественных местах.
Задвинув последний ящик стола, он перешел к папкам.
К тому времени, как он закончил, его ладони намокли от пота. Отказываясь признать свое поражение, Финн перешел из кабинета в спальню Джефа. Он не нашел ничего, совершенно ничего, кроме доказательств того, что Джеф Хайат был организованным и преданным сотрудником, который вел спокойную и обеспеченную жизнь. Может быть, даже слишком обеспеченную при своих средствах.
Пока Финн осматривал спальню, Дина ходила по комнате прямо под ним. Она знала, что у нее будет только один шанс, и проиграть его более чем рискованно. Проигрыш мог стать для нее роковым.
Наверху, в спальне, Финн просматривал ряд за рядом видеокассеты. Этот парень был не просто чокнутым, думал он. Это был настоящий фанатик. Аккуратные наклейки указывали номера серий «мыльных опер», названия фильмов, события новостей. Примерно сотня черных коробок стояла вдоль стены под телевизором. Финн повертел в руках пульт управления, решив, что если останется время после того, как он обыщет дом, то надо будет просмотреть некоторые кассеты, чтобы определить, нет ли здесь каких-либо личных записей.
Он отложил пульт, не зная, что только нажатие на кнопку отделяло его от того, чтобы на экране появилось изображение Дины.
Финн повернулся к чулану. Запах нафталина, запах старой женщины щекотал его ноздри. Прямо и аккуратно висели брюки, пиджаки красовались на вешалках с поролоновыми плечиками. В туфли были вставлены деревянные распорочки. На полке он нашел альбом с фотографиями, но там не было ничего, кроме снимков старого мужчины, иногда одного, иногда рядом с Джефом. Казалось, что его челюсти были постоянно стиснуты, а уголки губ хмуро опущены. Под каждой карточкой была разборчивая надпись.
Дядя Мэтью на семьдесят пятом дне рождения, июнь 1983.
Дядя Мэтью и Джеф, Пасха, 1977.
Дядя Мэтью, ноябрь 1988.
Больше в альбоме никого не было. Только молодой худощавый парень и его дядя с жестким лицом. Ни единой молодой девушки, ни единого смеющегося ребенка или игривой собачонки.
Этот альбом показался ему странным, неприятным, и Финну не хотелось держать его в руках. Он поставил его обратно на полку, тщательно выровняв края.
Все это мелочи, мрачно размышлял он. Они не являлись доказательствами.
Нижнее белье лежало в верхнем ящике комода. Белоснежные трикотажные трусы, выглаженные и аккуратно сложенные. Под ними не было ничего, кроме чистой белой бумаги с легким запахом сирени.
Это даже еще хуже, чем нафталин, подумал Финн и перешел к следующему ящику.
И здесь не было ни одного из обычных тайников. Он не нашел ни бумаг, ни пакетов, приклеенных под дно или на заднюю стенку ящиков. Никаких ценностей, спрятанных в носки или туфли. В ящике тумбочки у кровати оказался свежий «Путеводитель телезрителя», в котором некоторые программы были перечеркнуты желтым фломастером. Рядом был блокнот, остро заточенный карандаш и чистый носовой платок.
Он находился в доме уже почти час, когда наконец-то нашел что-то интересное. Под подушкой лежал дневник. Он был переплетен в глянцевую кожу с замочком, а замочек был заперт на ключ. Финн сунул было руку в карман за перочинным ножиком, но вдруг услышал, что в замке поворачивается ключ.
– Черт побери, Фрэн! – Его взгляд метнулся обратно к чулану, но он тотчас же отказался от этой мысли. Во-первых, потому, что она была слишком банальна, а во-вторых, такой поворот событий показался ему просто унизительным. Лучше встретиться с врагом лицом к лицу, чем прятаться от него. Поэтому Финн шагнул вперед, к двери спальни, как раз в тот момент, когда внизу Джеф вошел в холл и, посвистывая, направился на кухню.
– Ты не кажешься слишком расстроенным, правда? Ах ты, сукин сын! – пробормотал Финн и скользнул к лестнице.
* * *
Он не мог дождаться, когда увидит ее. Джеф знал, что рисковал, уйдя из офиса раньше, когда Фрэн так настаивала, чтобы он остался. Но он просто убежал. Ему не терпелось попасть домой, попасть к Дине. В офисе все было вверх ногами, думал он. Никто не мог работать, и всегда можно было сказать, что ему захотелось побыть одному. Никто не сможет винить его за это.
Он налил стакан молока, положил красивое печенье к чаю на блюдце китайского фарфора и поставил все это на поднос вместе с еще одним розовым бутоном.
Теперь она уже отдохнула, уверенно размышлял Джеф. Она уже чувствует себя лучше, привыкла к новой обстановке. Скоро, очень скоро она увидит, как замечательно он умеет о ней заботиться.
