Одиннадцать друзей того актёра
Ричи.
— Мне нужно будет... - говорю, скорее заставляя себя, чем реально веря, что именно это сейчас меня волнует, - нужно будет уехать домой.
Андрей отрывается от ключицы и поднимает ко мне лицо.
— Что?
— Завтра на работу и...
— Кто сказал? Ты на пятедневке, Маш. И вообще занята очень важным проектом, до которого мы когда-нибудь доберёмся.
— Ну, Андрей... - прикусываю раскрасневшиеся зудящие губы, - Константинович!
Тот хмыкает и улыбается, подмигнув. Тут же чуть приближается, выдохнув в губы:
— Не спорь с начальником, Мария Алексеевна.
— И мочалок командир...
— Мойдодыр, Маш?
— Тиран.
Снова тихонько смеётся, заглядывая в глаза. Знаю... нет. Не так. Мы оба знаем, что я струсила. Хотя эти поцелуи, конечно, - что-то потрясающее.
— Или ты думаешь, что ребята без тебя не справятся?
Выпаливаю в его почти коснувшиеся меня губы, цепляясь за предложенный им же ответ.
— Да!
— Тогда мне стоит их уволить?
— Чего?
— Раз они не справляется сами.
— Ну, Андрей...
Он смотрит в глаза, не давая мне спрятаться. Долго... чуть перебирая мои растрепавшиеся волосы и не прекращая поглаживать правой щеку.
— Ты так сильно меня боишься?
Я... теряюсь, выдыхаю и ломано тяну:
— Я не боюсь... тебя.
— Да? - Продолжает ободряюще улыбаться, но взгляд чуть прищурился.
Я знаю, что сейчас он включает того самого начальника, умеющего распознавать ложь об отсутствии сбоя настроек.
— В чём дело, Маш?
"Тебя слишком много"? Молчу, пожимая плечами. Если бы дома была хоть какая-то живность, а так даже на цветочки или рыбок же не сошлёшься.
— Говори.
И только по глазам - требовательно. Я прикусываю губу и всё же решаюсь, упираясь ему в грудь и умоляя чуть отдалиться. Он даёт мне вырваться и сесть рядом, поджав к себе ноги. Я закрываю ладошками лицо, потираю то, выдыхаю и только после решаюсь начать:
— Понимаешь, дело не в тебе.
— Ммм, начало так себе, Ричи. - Садится рядом, вдруг чуть сгорбившись и положив голову на моё плечо. Вытянул ноги свои красивые, зевнув.
— Да, я... понимаю. - Выдох. - Просто... как это сказать?
— Как есть, Маш.
Он убирает одну ладошку от моего лица и просто гладит её, рисуя узоры по венкам.
— Мне страшно, да. - Поджимаю губы, чуть пожимая плечами и будто извиняясь за себя саму.
— Чего?
— Не знаю...
Вижу его улыбку, он продолжает рассматривать руку, только чуть поменяв угол наклона головы.
— Знаешь.
— Как у Вас всё просто, Андрей Константинович.
Кивает, ожидая, что я скажу дальше.
— Доверять страшно. - Выдыхаю, отворачивая голову, будто сама не при чём. - И вообще... я не влюблялась никогда... так...
— А как ты влюблялась?
Поворачиваюсь к нему, тот повторяет тоже.
— Ты про своего сына? Да?
Он кивает, а я юркаю в свой воображаемый домик, начиная рассказ:
— Мне просто нужно было в кого-то безответно влюбиться, Андрей.
— Зачем?
— Ну... чтобы дальше заботиться о Ксюше, например. Чтобы моя потенциальная семья не мешала мне её... воспитывать?
Молчит...
— Звучит тоже "так себе"?
Он снова рассматривает мою ладонь, поэтому прошу:
— Андрей...
— Я уже говорил, ты просто взяла на себя чужую роль. Это из-за смерти родителей?
Киваю, стукаясь затылком о стенку всё того же шкафа. Просто смотрю на потолок, думая, что сказать на это.
— Мне жаль, что так вышло.
— Но я не должна так делать?
— Ты, наверное, не могла поступить иначе, верно?
Сжимаю губы, чуть проморгавшись. Нахожу силы только кивнуть.
— Пора с этой сцены уходить, Маш. Твой ребёнок вырос... - вдруг смеётся, резко поднося к своим губам ладошку. Целует и только после заканчивает, - да и мой тоже. Ладно, сдаюсь! Не учу тебя...
Ловит мою малюсенькую улыбку и снова обжигает ладошку жаром.
— Я там кашу всё-таки сварила... И таблетки тебе заказала.
Он закрывает глаза и выдыхает:
— Кашу попробую. Таблетки-то зачем?
— Ну, Андрюш...
