слушая размеренное дыхание за своей спиной. Она повернула голову не сразу, ощущая бегающие по коже мурашки, от которых хотелось передёрнуть плечами. Мысленно отсчитав с десяти до одного, она завозилась и наконец взглянула на Рейну. Впервые увидев её лицо так близко, в утреннем свете, Эстель, задержав дыхание, рассматривала линию ресниц, очертания губ и носа, разметавшиеся по подушке волосы, заплетённые в дреды. На оголённом плече виднелись старые давно зарубцевавшиеся тонкие шрамы, а на шее висел кулон на серебряной цепочке в форме сердца. Парень? Скорее, мать или отец.
Вспомнив о вчерашнем порыве, Эстель крепче сжала в кулаке простынь под подушкой. О, как Рейна целовалась! Напористо, отрывисто, без раздумий отдаваясь моменту. Эстель тогда ни о чём не думала, просто дом оказался рядом, а руки Рейны, гладившие по бёдрам под платьем, подтолкнули её открыть дверь, бросить что-то вроде: «Я с подружкой, мам» — сонной маме и закрыться в полутьме в своей комнате. А теперь Рейна спала в её постели без одежды, прикрывшись одеялом по пояс, и Эстель чувствовала странное спокойствие, которое не посещало её весь последний год, а, может быть, и больше.
В телефоне было несколько непрочитанных сообщений. Первые три — от Инграма:
Ты ещё здесь?
Я хочу с тобой увидеться. Рад, что ты пришла.
Эстель?
Четвёртое — от Реми, отправленное уже утром:
Как прошёл концерт? Олаф сегодня ночевал у меня. Господи, он храпит! Я уже жалею о том, что помог ему.
Сначала она ответила Реми, но потом долго думала, что бы ответить Инграму. Любой вариант казался лишь отмазкой, и Эстель сломала голову, пока в конце концов не отправила правду:
Ушла с Рейной. Извини, увидимся в следующий раз. Ты выступил потрясающе!
— Значит, пока я не вижу, ты вовсю переписываешься с Инграмом? Измена сразу после первой ночи, какой кошмар, — сонным голосом сказала Рейна.
Она улыбалась. Эстель до сих пор не могла отделаться от первого впечатления о злой и неразговорчивой Рейне с утра.
— Да, а ещё я вообще-то была на его концерте, с которого ты же меня и утащила. И кто кому изменяет? — в такой же шутливой форме ответила Эстель.
— Если мне не изменяет память, ты не собиралась с ним встречаться.
— Я так же не собиралась целоваться с тобой.
— И не только, — нахально напомнила Рейна, после чего Эстель запустила в неё подушкой, отложив телефон на край кровати.
Они провели около часа за изучением гардероба Эстель из рабочего прошлого. Рейна внимательно рассматривала каждое платье, каждую юбку или блузку, некоторые из которых прикладывала к плечам, смотрела в большое зеркало на стене во весь рост и со смехом спрашивала: «Мне идёт?». Некоторые Эстель даже хотела отдать ей, тем более что большинство вещей так и остались лежать в коробках, однако Рейна отказалась, сославшись на то, что ей и так хватит надолго тех трёх уже подаренных платьев.
— Мне некуда в этом ходить, — повторилась она, пожав плечами. — На прогулках по лесу в платьях неудобно, да и на работе тоже.
— А кем ты работаешь? — Эстель вдруг поняла, что никогда даже не задумывалась о том, что Рейна на что-то живёт, что она тоже человек, которому нужна вода и еда.
Та в ответ наклонила голову, хитро сощурившись, положила тёмно-синее платье обратно в коробку и поправила лямку бюстгальтера, продолжая сидеть на ковре в одном нижнем белье.
— Секрет.
— Что, настолько тайная работа? Тебе придётся меня убить, если узнаю? — отшутилась Эстель.
— Может, и придётся, — рассмеялась Рейна и достала прозрачную чёрную блузку с глянцевым воротничком и манжетами. — Ух ты, какая красота!
— Самое то, чтобы устраивать вечеринки в твоём вагоне.
— Очень смешно, — оценила она, облокотившись на закрытую коробку. — Так почему ты ушла с работы? Судя по всему, тебе очень нравилось. Какой смысл бросать то, что нравится?
Ну вот, снова эта тема. Та тема, от которой Эстель так старательно отмахивалась на протяжении всего времени, как вернулась домой.
— Мне надоело. Просто надоело, — она вздохнула. — Знаешь, когда надоедают повседневные вещи, с этим можно смириться. Привыкнуть. Но тут другое… я несколько лет представляла себе, каков он — мир моды, и как я буду в нём смотреться. И мне действительно нравилось то, чем я занималась. Но я была там одна, понимаешь? Возвращалась в квартиру, а там никого. Всё свободное время — работа, чтобы занять голову. Мне не хватало друзей, родителей, брата. Дома.
Рейна внимательно выслушала, не перебивая и ничего не спрашивая.
— Устройся в ателье, например. Здесь, в городе, чтобы никуда не пришлось уезжать. Жизнь в ярком свете огней, богатых людей и дорогих нарядах не для всех. Видимо, и не для тебя.
— Предлагаешь найти золотую середину?
— Именно. Кто сказал, что обязательно нужно стремиться к небесам, когда твёрдая земля под ногами — лучше?
— Ты правильно сказала тогда, на встрече клуба. Я стремилась не к той красивой жизни, а бежала от этой. От родительского дома, от них самих. От воспоминаний о Клаусе. — Произнеся его имя, Эстель невольно вздрогнула. За последние несколько лет она практически не вспоминала о нём, насколько было возможно.
— Клаус? Бывший парень? — предположила Рейна.
— Брат. Старший брат. Он был моей опорой, моим лучшим другом.
После похорон Клауса Эстель запретила себе думать о нём. Пока родители скорбели по сыну, она единственная пыталась найти в себе силы жить дальше, хоть ей и казалось, что она переживает потерю гораздо острее.
