Она медленно, по-кошачьи грациозно вытянула руки над головой и потянулась. Ее грудь, лежащая всего в каком-то десятке сантиметров от моего лица, призывно поднялась — такая роскошная, что руки сами к ней потянулись.
— Тронешь — испепелю, — небрежно бросила Би.
Она махнула ноготком, и нечто, похожее на язык пламени, мелькнуло перед моими глазами. И почему из всех суккубов на свете мне попался самый фригидный?
— Будешь хамить — испепелю, — теперь ее ноготь лениво махнул перед моим лицом. — И потом, ты же знаешь ответ: потому что ты — инцел!
Ее рука опустилась мне на плавки и по-хозяйски провела там, словно проверяя мою готовность. Похоже, трогать нельзя было только мне — на себя запретов она не распространяла.
— К тому же, — добавила демоница, — чем сильнее ты возбудишься, тем быстрее наполнишь мне медальон…
Интересно, что еще она сделает, чтобы сильнее меня возбудить?..
— Паша, пора вставать!
Дверь в мою комнату зловеще заскрипела. Я чуть не подскочил с места, представляя, что подумает мама, когда увидит в моей кровати обнаженную красотку постарше. По-любому решит, что меня окучивает разведенка.
— Мам, не входи! — голос предательски осип.
Но дверь уже открылась, и порог переступила мама. Однако Би даже не пошевелилась, так и продолжая бесстыдно держать руку на моих плавках. Зато у меня лицо перекосилось за двоих.
— Что случилось? — растерянно спросила мама.
Растерянно, но не удивленно.
— Ты не заболел? — уточнила она.
В этот момент до меня дошло, что Би она не видит. Иначе бы вопросы были точно другими.
— Сон плохой приснился, — с облегчением выдохнул я.
Демоница насмешливо вскинула бровь.
— Плохой, значит! — и шлепнула меня по плавкам легонько, но довольно ощутимо, отлично зная, куда надо попасть.
Я чуть не взвыл.
— Вставай, в университет опоздаешь, — сказала мама и щелкнула выключателем.
Желтый свет люстры безжалостно разорвал мрак на части, и моим глазам предстала Би во всем своем великолепии — она и не подумала прикрыться.
— Да, слушайся мамочку, — ехидно протянула она, — вставай! Ты еще должен мне кучу секса!
День еще только начался, а мне уже почему-то казалось, что я схожу с ума.
Подперев подбородок рукой, я задумчиво рассматривал девчонок в поточной аудитории. Би говорила, что флаги написаны у них на лбу, главное — уметь видеть. Может и так, только я до сих пор не понимал, как и куда нужно смотреть.
Например, вчера с Настей: откуда мне было знать, что она тащится, когда на нее смотрят? То, что ее сорвало, когда я начал ее разглядывать, было чистым везением. Даже не пришлось особо стараться, чтобы поднять ее флажок.
Может, еще у кого-нибудь такой фетиш? Я начал пристально вглядываться в окружающих меня девчонок. Однако сколько я ни пялился — хотя делал это весьма откровенно — девчонки только хмурились и отворачивались. И ни одна из них даже не покосилась в мою сторону — словно и я сам, и моя последняя скамейка для них вообще не существовали.
Чья-то рука шлепнулась на мое плечо так внезапно, что я невольно вздрогнул.
— Ну, давай рассказывай! — Даня сел рядом, чуть ли не потирая ладони от предвкушения.
— О чем? — я сделал вид, что не понимаю.
— Про Стейшу Грей! Что, как, откуда?..
Я вздохнул. О том, что было у Насти дома, не то что рассказывать — даже вспоминать не слишком хотелось.
— Да не знал я, что она такая звезда…
— Зато теперь знаешь! — довольно заметил Даня. — И как, завершать планируешь?
Его назойливое любопытство уже порядком напрягало. Впечатление было, будто я даю интервью для таблоида.
— А что, хочешь на это посмотреть? — едко заметил я.
— А то! — сарказма он даже не заметил. — Стейша вообще на соло специализируется. Тем круче, когда у нее кто-нибудь в гостях! Это редко бывает, кстати, но когда бывает — это просто хит! Понимаешь, как тебе повезло?..
Даня говорил так восторженно, будто я за одну ночь стал селебрити. Вот только слава была какой-то сомнительной. Интересно, порноактерам нравится, когда у них берут автографы?
Мой взгляд, скользнув по аудитории, замер на Асе и ее подружке, болтающих за партой. Может, чтобы легче поднимать флаги девчонок, надо послушать их разговоры? Я задумчиво уставился на них, стараясь представить, о чем они могут говорить. В этот момент они обе что-то почувствовали и обернулись: Ася приветливо улыбнулась, а ее подружка фыркнула и направилась в мою сторону. Я поморщился — чувство было такое, будто невольно приманил зло.
Иллюстрация: https://telegra.ph/file/d5d645ff74bcfedd87463.jpg
Если бы меня кто-то попросил одним словом описать классическую стерву, я бы просто сказал — «Саша». Смотреть на нее еще было приятно, а вот слышать ее или говорить с ней… Удовольствие было сравнимо с приступом жесткой головной боли. Редкая заноза с вечно задранным подбородком и презрительной гримасой на лице, считающая себя лучше других и имеющая наглость всем об этом заявлять.
Поначалу я еще пытался с ней спорить, но чем меньше нервных клеток у меня оставалось, тем более бессмысленной казалась эта борьба. В голове у Саши, по ощущениям, были не мозги, а жесткие печатные платы, работающие на догмах, утверждениях и правилах, которым не страшны никакие перегрузки. Все мои доводы разбивались о них как о бетонную стену. Может быть, кто-то и мог ее перепрограммировать, но это был явно не я.
Так что теперь я старался общаться с ней как можно меньше. Однако были два фактора, которые не позволяли избавиться от нее окончательно: она была подругой Аси и старостой группы.
— Ну и зачем ты на меня пялишься? — Саша как обычно начала с наезда.
— Это у тебя паранойя, — отозвался я.
Она окатила меня холодным взглядом.
— Доставайте кошельки! Вы одни остались, кто еще не скинулся.
А еще Саша была официальным рэкетиром нашей группы, который периодически покушался на мой бумажник.
— Что опять? — вздохнул Даня.
— У Кати день рождения, — отрезала она. — Я не виновата, что у нас три именинницы подряд. На вас тоже скидывались.
Каждый раз она говорила одно и то же. В памяти сразу всплыл кожаный портмоне, дорогой и безвкусный, который мне вообще не был нужен и который уже давно потерялся где-то дома. Формально это был «подарок от всей группы», однако по ощущениям я купил его себе сам — притом в рассрочку на целый год, а сейчас идут выплаты.
— Я вообще не понимаю, зачем это надо, — проворчал я. — Пусть друзья поздравляют друзей.
— А я не понимаю, в чем проблема, — с нажимом произнесла Саша. — Настоящие парни не боятся тратить деньги на девушек, они щедрые. У тебя что, с этим какие-то проблемы?
Так и подмывало сказать, что щедрые настоящие парни тратят деньги на своих девушек, а не на всех подряд.
— Могла бы взять все, что собрала на меня, и раздать кому хочешь. Мне не жалко, — заметил я. — Видишь, какой щедрый!
Саша сердито сверкнула глазами.
— Что ты вечно выделываешься? Просто залезь в кошелек и дай мне эти гребаные двести рублей!
После королевских креветок и супа из мидий у меня там больше и не было.
— Я что, до конца универа буду слушать твое нытье? — она сцепила руки на груди.
— Ну, может, староста сменится, — отозвался я.
Саша посмотрела так, будто если не соберет с нас сейчас, в следующий раз будет собирать нам на киллера. Съежившись под ее взглядом, Даня протянул ей деньги. Понимая, что по-другому она не уйдет, я тоже полез в кошелек.
— Забирай и уходи.
— Какой же ты мелочный, — скривилась она. — Стоило ли ради этого столько шуметь? Понять не могу, зачем Ася с тобой дружит!
Развернувшись, она застучала каблуками в сторону своей парты. Для меня тоже оставалось загадкой, зачем Ася дружит с ней. Я бы даже сказал, что Ася не умеет выбирать друзей, но вот загвоздка: она была и моим другом.
— Явно тебя хочет! — заговорщически прошептал Даня.
