Дикая Флетчер - Кэти А. Такер

K. A. Tucker

THE SIMPLE WILD

Печатается с разрешения Atria Books, a division of Simon & Schuster Inc. и литературного агентства Andrew Nurnberg

Copyright © 2018 Kathleen Tucker

© Л. Войтикова, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2023

* * *

15 ноября, 1993

Анкоридж, Аляска

Рен ставит два темно-синих чемодана рядом с коляской, затем прикуривает сигарету, шатко сидящую между его губами, и делает долгую, медленную затяжку. Он выпускает дым в холодный воздух.

– Только эти?

– И сумка с пеленками.

Я вдыхаю мускусный запах. Всегда ненавидела табачную вонь. И до сих пор ненавижу, за исключением тех случаев, когда она исходит от Рена.

– Точно. Пойду схожу за ней, – говорит он, бросая окурок на заснеженную землю и раздавливая его ботинком.

Рен дышит на свои сжатые вместе мозолистые ладони, пока спешит, сгорбив плечи, обратно на площадку, где «Цессна» [1], доставившая нас сюда, ожидает часового перелета домой.

Я молча наблюдаю за происходящим, ежась на ледяном ветру в своем плюшевом, набитом пухом пальто, и яростно сдерживаю обиду, которую вынашиваю уже несколько месяцев. Если я перестану это делать, меня быстро захлестнет боль разочарования и предстоящей потери, и я не смогу пройти через то, что мне предстоит.

Рен возвращается и ставит увесистую красную сумку на асфальт как раз в тот момент, когда за моими вещами подбегает носильщик. Они обмениваются любезностями, будто это обычная доставка пассажиров, прежде чем носильщик уносит мои вещи.

Мы остаемся в напряженном молчании.

– Итак, во сколько ты прилетаешь? – наконец спрашивает Рен, почесывая неизменную коричневую щетину на подбородке.

– Завтра в полдень. По времени Торонто.

Я молюсь, чтобы Калла выдержала десять часов пути. Хотя ее срыв мог бы отвлечь меня от своего собственного. По крайней мере, следующий самолет будет солидным, в отличие от тех крошечных штуковин, на которых настаивает Рен. Боже, как я вообще могла подумать, что выйти замуж за убежденного пилота легких воздушных судов – хорошая идея?

Рен кивает сам себе, а затем берет нашу сонную дочь из коляски на руки.

– А ты? Готова к своему первому путешествию на большом самолете?

От его широкой улыбки, обращенной к дочери, у меня замирает сердце.

В сотый раз я задаюсь вопросом, не поступаю ли как эгоистка. Должна ли я стиснуть зубы и терпеть страдания, изоляцию Аляски? В конце концов, я сама застелила постель, из которой теперь бегу. Мой отец не преминул напомнить мне об этом, когда я призналась родителям, что жизнь с Реном не так романтична, как я себя убеждала. Когда поняла, что за последний год плакала по меньшей мере раз в день, особенно во времена мучительно долгой, холодной, темной зимы, когда мало дневного света. И что я ненавижу жить в последнем великом американском фронтире; что жажду быть ближе к семье и друзьям, к городской суете моего детства. К моей собственной стране.

На лбу Рена появляется глубокая морщина, когда он целует в нос нашу счастливую, забывчивую семнадцатимесячную малышку и ставит ее на землю. Она с трудом передвигается, ее коренастое тельце обтянуто толстым розовым зимним комбинезоном, который защищает от ледяного ветра.

– Ты же знаешь, что не обязана улетать, Сьюзан.

Так же быстро, как размякла, я снова затвердела.

– И что? Остаться здесь и быть несчастной? Сидеть дома с Каллой под лампой дневного света и ждать тебя, пока ты рискуешь жизнью ради кучки незнакомцев? Я больше так не могу, Рен. Каждый день тяжелее предыдущего.

Сначала я думала, что это послеродовая депрессия, но после месяцев полетов туда-сюда в Анкоридж только для того, чтобы поговорить с психотерапевтом и получить рецепт на антидепрессанты, которые делали меня вялой и не больше, я смирилась с тем, что гормоны тут ни при чем. А я-то, выросшая в Торонто, наивно полагала, что зимы на Аляске можно пережить. Что брак с любовью всей моей жизни перевесит любые трудности, в том числе трудности наличия мужа, чьи шансы умереть на работе в любой день тревожно высоки. Что моего обожания этого человека – и притяжения между нами – будет достаточно, чтобы преодолеть все, что Аляска взвалит на меня.

Рен засовывает руки в карманы своего пухового жилета в темно-синюю клетку и сосредотачивает внимание на огромном зеленом помпоне, украшающем вязаную шапочку Каллы.

– Ты хотя бы рассматривал возможность прилететь на Рождество? – осмеливаюсь спросить я, делая последнюю попытку.

– Я не могу взять столько отгулов, ты же знаешь.

– Рен, ты владелец компании!

Я вскидываю руку в сторону самолета, на котором Рен привез нас в Анкоридж, к логотипу «Дикая Аляска» на корпусе. И есть множество других самолетов с такой же эмблемой. Все они относятся к семейному бизнесу Флетчеров – чартерной компании, оставленной Рену после смерти его отца пять лет назад.

– Ты можешь делать все что захочешь!

– Люди рассчитывают, что я буду здесь.

– Я твоя жена! Я тоже рассчитываю на тебя! Мы рассчитываем на тебя!

Мой голос срывается от эмоций.

Рен вздыхает и разглаживает морщины на лбу.

– Мы не можем продолжать ходить по кругу. Ты знала, когда выходила за меня замуж, что мой дом – Аляска. Ты не можешь сейчас просто передумать и ожидать, что я брошу всю свою жизнь.

Горячие слезы обжигают мои щеки. Я яростно смахиваю их прочь.

– А как же моя жизнь? Неужели в этих отношениях я единственная, кто готов чем-то жертвовать?

Я точно не планировала влюбляться в американского чартерного пилота, когда была в Ванкувере на девичнике, но я влюбилась, и с тех пор все заботы о наших отношениях легли на меня. Я стремилась к этому с безрассудным рвением безумно влюбленной женщины. Переехала через всю страну в Британскую Колумбию и поступила на программу обучения садоводству, чтобы стать ближе к Аляске. А затем, когда я узнала, что беременна, то бросила учебу и переехала в родной город Рена, чтобы мы могли пожениться и вместе растить нашего ребенка. Только вот большинство дней я чувствовала себя матерью-одиночкой, потому что Рен всегда в этом чертовом аэропорту,