шее, впитывая тепло. – Вспомнила все, что ты рассказывал. Про Сиэтл, просто то, что твоего отца здесь знают. Пробила в Интернете фамилию, название футбольного клуба, тренерский штаб. Поискала больницы, где он мог лежать. Знала, ты будешь здесь, потому что не сможешь бросить его в критическом состоянии. Мне рассказала про него Шерон. И вот я тебя нашла. Правда, не с первой попытки. Если надо, перевернула бы весь город. Не успокоилась бы до самого конца.
Я разрешила себе выдохнуть. У Аарона вспыхнули глаза, отчего в груди сладко заныло.
– Я звонила тебе, но попадала на автоответчик, а потом… просто решила не забивать лишним голову. И… – Голос сорвался на шепот. – Не хотела вдруг услышать: «Сиди дома». Боялась, ты не захочешь меня видеть. Поэтому звонить не стала. Взяла и приехала.
Аарон вздрогнул.
– Лина, ты меня наизнанку вывернешь. Весь мой мир и чертовы правила, – выдохнул он, гипнотизируя меня синим взглядом. – Стоит только отвлечься – и ты вырываешь из груди сердце. Как будто тебе мало. – Он сжал мои плечи, притягивая ближе. Дыхание обожгло мне губы. – Как будто ты и без того не разобрала меня на части. Не заполучила со всеми потрохами.
Надежда, теплая, мягкая, укрыла сверху одеялом.
– Правда?..
– Правда, Лина.
Аарон прижался ко мне лбом. Оставалось закрыть глаза. Принять его и угомонить шквал эмоций, рвущий душу.
– Каждой своей улыбкой. – Губы чуть задели мои, и по спине побежала дрожь. – Каждым взглядом. Своей непостижимой красотой. – Он поцеловал меня в уголок глаза. – Каждой попыткой доказать миру, насколько ты сильная, хотя сама в себя не веришь. – Губы коснулись кончика носа. – Каждой своей выходкой, которая только способна родиться у тебя в голове. – Губы прошлись по моему подбородку и скользнули выше, к мочке уха. – В общем, я давно твой – целиком и полностью.
– Мой, – эхом повторила я. Сердцу в груди было тесно. Оно колотилось о ребра и рвалось к Аарону. – Я тоже твоя. Целиком и полностью. Я люблю тебя. Не знаю, давно ли. Но я тебя люблю. – Собственный голос звучал непривычно, и не только из-за стука в ушах. – Я дура, что позволила тебе уйти. Непроходимая идиотка. Аарон, я так запуталась. Испугалась. Не хотела терять все, что у меня есть. Не хотела слышать те же оскорбления, что и прежде. Потерять тебя, когда ты решил бы, что я путаюсь под ногами.
– Я бы никогда такого не сказал.
– Теперь знаю. Я убедила себя, что проще тебя отпустить, лишь бы не повторять былые ошибки.
Я покачала головой, выгоняя из груди тянущую тоску. Надо рассказать Аарону про Шерон и про жалобу на Джеральда. Потом. Не сейчас.
– Прости, что меня не было рядом в нужный момент.
Аарон смотрел так, будто не хотел слышать никаких извинений, и я затараторила:
– Правда. – Голос задрожал. – Твой отец болен, а тебя никто не поддержал и не помог. Он в критическом состоянии, а ты тратил время и летал со мной в Испанию. Ты… – Голос звенел. Я замолчала. – Ты очень много дал мне, ничего не прося взамен. Теперь я здесь, – закончила я шепотом, глядя ему в глаза. – Я никуда не уйду. Не потому что верю, будто мы обязаны быть вместе, а потому что не вижу себе другого места. – Я через силу сглотнула, пытаясь унять рвущиеся на волю чувства. – Ты ведь понимаешь, да?
Я подалась ближе, почти трогая его губами, очень бережно и робко. Со страхом ждала ответа.
– Сейчас да, – прорычал Аарон, оплетая пальцами мне запястье. Рука на талии сжалась, вжимая меня в мужскую грудь. – Да. Лина, понимаю. И сделаю так, чтобы ты никогда не забыла.
Пальцы скользнули вверх по руке. Он накрыл ладонью мою щеку. Я прильнула к ней, чувствуя, что без Аарона, без его ласк мне теперь не жить.
– Я бы все равно за тобой вернулся, слышишь? Я же говорил, что не дам тебе поставить точку. Ты по-прежнему должна мне слово из четырех букв.
Так он и сказал. Сердце дрогнуло. Какая я все-таки дура. Аарон не бросал меня, я все придумала. Вообразила лишнего. Он держался за наши отношения. За нас. Даже когда отчаянно нуждался в поддержке. Сердце в груди разлетелось миллиардами осколков, чтобы тут же собраться заново, но уже другим. Одним на двоих.
– Оно твое. И amor [100], и все прочие испанские слова, какие я только знаю.
Я поцеловала его, устав сдерживаться. Жадно впилась ему в губы, доказывая свои права на них – и на всего Аарона.
Он хрипло застонал.
– Каталина, тебе от меня не отделаться.
Я прильнула щекой к его бьющемуся сердцу, он пристроил подбородок мне на макушку, и меня окутало покоем – всепоглощающим и необъятным, какого я прежде не знала. Я поняла, что пока мы вместе, мы готовы ко всему. Мы команда. Мы осветим друг другу путь, потянем вперед, подхватим под руку, не давая споткнуться, вдвоем пройдем через любые препятствия.
– Аарон? – Я подняла голову, встречаясь с ним взглядом, и повторила: – Я здесь. Я о тебе позабочусь.
Он вздохнул, глубоко и протяжно, с таким видом, будто нес на плечах весь мир.
– Если бы я знала, что твой отец так серьезно болен, никогда не потащила бы тебя в Испанию. Почему ты не сказал? Да, ты не обязан ничего объяснять, просто я хочу знать. Хочу понять…
– Потому что все изменилось. – Он сглотнул, снова уйдя в себя взглядом. – Отец болен раком уже больше года. Иронично, правда? Сперва мама, теперь он. – Аарон замолчал. Ему нужно было время собраться с мыслями. – Еще несколько дней назад я не собирался ничего делать. Хотел оставить все как есть. Даже когда прилетал в Сиэтл в прошлый раз.
– А ты прилетал?
– Да, сразу после того, как объявили о моем повышении. Поэтому я затянул с разговором о нашей сделке.
Я даже не знала, что он брал отпуск, хотя работала тогда в бешеном ритме и не замечала ничего вокруг. Теперь все прояснилось.
– Я планировал с тобой поговорить. В любом случае.
– Уже неважно, – сказала я.
Аарон глубоко вздохнул.
– В общем, я прилетал в Сиэтл, но не нашел храбрости с ним встретиться. Признаться самому себе и сказать, что мне есть до него дело даже после того, как он меня оттолкнул. Что он по-прежнему мне отец, несмотря на нашу ссору.
Я вырисовывала круги у него на груди прямо напротив сердца.
– Почему передумал?
– Сам не знаю. – Аарон выдохнул, шумно и прерывисто. – Я… Я почему-то думал, будто у меня есть ты. Потом понял, что ошибся. Хоть я и не собирался тебя
