начинает собирать с ковра игрушки. Судя по испепеляющему взгляду, который она бросает на меня в перерыве между уборкой, уверяюсь, что она с трудом сдерживается, чтобы не швырнуть их в меня. Несколько минут наблюдая за ней, встаю и, подойдя, поднимаю зубное кольцо. Она выхватывает его у меня, и я вижу в ее глазах страх.
– Я люблю ее.
– И это у тебя ужасно выходит.
– Я буду стараться лучше.
– Этого мало. Неужели ты и впрямь винишь ее в том, что после тебя она снова…
– Его брат не в автокатастрофе погиб, – тихо говорит Сесилия, и Кристи вздрагивает в ответ на это признание. – Он умер от нескольких огнестрельных ранений в особняке моего отца, когда спас нас обоих.
Кристи открывает от изумления рот, держа в руках пластмассовые ключи, и я веду ее на подкашивающихся ногах обратно к стулу.
Не веря своим ушам, она смотрит на Сесилию, потом переводит взгляд на меня, и я шучу, пытаясь немного снять напряжение.
– А еще мы знаем, кто стрелял в Кеннеди.
Сесилия
– Охренеть, – в сотый раз произносит Кристи, пока Тобиас бегает за ее двухлетним сынишкой по детской площадке, а Джош занят грилем.
Посреди нашей исповеди она поменяла чай на вино. Вскоре после того, как подруга прикончила первую бутылку, домой вернулся Джош и решил в разгар зимы пожарить мясо. В результате мы свернулись калачиком на ее заднем крыльце, пока наши мужчины возятся и с грилем, и с одним из ее малышей.
– Безумие, знаю. И, серьезно, не думаю, что нужно рассказывать об этом Джошу. Во всяком случае, не все.
Распереживавшись из-за тысячи раскрытых тайн, она смотрит на меня и почти кричит:
– Да разве ж я могу не поделиться с ним?!
– Нет, ты, конечно, можешь, но сомневаюсь, что после этого он пустит нас в дом. Я этого не хочу.
– Ты бы не подвергла меня опасности, – уверенно заявляет она.
– Никогда. Теперь нас защищает Секретная служба, и ты права – я бы не подвергла вас опасности.
– Полное безумие. Не знаю, злиться, восхищаться или радоваться, но, господи боже, из-за этого мужчины я хочу родить еще одного ребенка.
Тобиас стоит с малышом на руках, и мальчишка показывает на горку.
– Не пойми меня превратно, я люблю Джоша. – Она смотрит на мужа, который повязал поверх толстовки фартук с надписью «съешь мое мясцо». – Но твой просто услада для глаз.
– Мой – эгоист, вставший на путь исправления, и тот еще козел, с которым я буду ругаться каждый день до конца жизни.
– Сексуально, – говорит она, поглядывая на Тобиаса, ничуть не смутившись от моих слов, а потом смотрит на меня. – Знаешь, даже если бы я и рассказала Джошу, он бы все равно не поверил.
– А ты веришь?
Яростно кивает.
– Каждому слову. В других твоих историях было слишком много нестыковок. А теперь все встало на свои места. Какое-то время я думала, что ты сошла с ума, а потом ты вроде как стала встречаться с Колином, поэтому я предположила, что у тебя просто случилось наваждение.
Я не слышала про Колина с тех пор, как мы расстались, что отчасти смягчило чувство вины. От одного упоминания о нем меня мучают жуткие угрызения совести. Убитая горем и желающая начать новую жизнь, я переключилась с одной скорби на другую, но теперь истинная сила моего решения показывает свою неприглядную сущность.
Кристи понимает, о чем я думаю.
– Знаешь, у него все хорошо. Он кое с кем встречается.
– Откуда ты знаешь?
– Видела его с девушкой в одном роскошном ресторане в городе.
– Правда? И как? Он счастлив?
– Да, похоже на то.
– Почему ты мне не написала?
– Потому что после твоего отъезда в глухомань Вирджинии ты сама не слишком-то часто мне писала.
– Я снова увязла в своих мыслях, и мне надоело тебя этим обременять.
– Дело не в этом, – огрызается она. – В дружбе нет ограничений, друзей всегда нужно поддерживать.
– Прости, если мое отчуждение тебя обидело.
– Обидело.
– Прости. Этого больше не повторится, клянусь. Я больше никогда тебе не совру. Не хочу, чтобы мы отдалились друг от друга.
– Я тоже, но понимаю, почему ты так поступила. Теперь понимаю. И я всегда тебя прикрою. Но боже мой, Сесилия… я до сих пор в шоке. Такое что, реально может быть?
– На все сто, и в основном из-за него.
Тобиас, откупорив пиво, которое ему предложил Джон, смотрит в нашу сторону. К нам подбегает Такер, закутанный в зимнее пальто.
– Мамочка, горка, пожалста, пожалста, мамочка!
Джош тут же подхватывает его и сажает себе на плечи. Он виновато смотрит на нас своим милым взглядом. Джош – внимательный супруг и знает, что время у нас с Кристи ограничено.
– Папочка справится. – Джош наклоняется и целует Кристи, и я замечаю, как она млеет. Она счастлива, искренне счастлива, и на мгновение я задаюсь вопросом, будет ли однажды моя жизнь похожа на ее. Но правда заключается в том, что мне все равно, если они оба будут со мной. Если рядом будет мужчина, который сейчас смотрит на меня с таким же горящим от восхищения взглядом и, без сомнений, задается тем же вопросом, глядя на Джоша, который спорит с сынишкой. Тобиас переводит взор снова на меня.
Я пытаюсь представить нас на их месте, живущих в пригороде, но эта картинка совершенно не укладывается у меня в голове. И я точно знаю, что в ближайшее время с нами такого не будет.
– Так чем теперь вы займетесь?
– Мы возвращаемся. – Я отпиваю вина.
– Серьезно?
– При поддержке и защите правительства мы устроим облаву – на всех. Пока Монро занимает пост, мы доберемся до всех. Не станем злить зверя, а сотрем его с лица земли.
– Это… безумие.
– Знаю. Мне самой понадобилось несколько лет, чтобы осознать, куда я попала.
– Мне и впрямь нужно было забить и самой к тебе приехать.
– Кристи, я должна была тебя защитить.
– Понимаю. Я попробую не обижаться, но это займет какое-то время. Однако у нас все будет хорошо. У нас с тобой всегда все будет гладко. Я на все сто тебя поддерживаю. Однако, – она внимательно смотрит на меня, и ее тон становится серьезным, – разве у этого соглашения не должны быть какие-то привилегии?
– Например?
– Как думаешь, сможешь освободить нас от уплаты налогов?
Мы громко хохочем, и мужчины с любопытством поворачиваются к нам. Тобиас замечает выражение моего лица и, едва заметно улыбнувшись, возвращается к разговору с Джошем.
– Да
