Хаванной? Она собирается домой?
— Да. Она позвонила мне пару часов назад и сказала, что сейчас направляется туда.
— Хорошо, хорошо. Ты сказала ей, чтобы она позвонила тебе, когда доберется туда?
— Она обещала позвонить. — Я сворачиваю на свою улицу. — Что происходит, пап? Ты сходишь с ума из-за того, что не хочешь оставлять меня одну, а потом отправляешь домой Хаванну. Что это дает?
— Ты не будешь не одна.
— Я… что?
— Я принял меры.
— Пап, я не хочу, ни одного из твоих … как хочешь, называй парней, которые путешествуют с тобой.
— Только не они.
— Тогда кто же? — Спрашиваю я, въезжая на подъездную дорожку. Как только я это делаю, черный грузовик подъезжает ко мне сзади, блокируя въезд моей машине.
Водитель выпрыгивает и направляется прямо к моей двери.
— О, черт возьми, нет, — шепчу я в шоке.
— Оукли…
— Ты сейчас шутишь? Ни за что, черт возьми!
— Милая…
Я заглушаю машину и выскакиваю, сбрасывая вызов.
— Ни за что! — Кричу я, подходя к нему.
Он игнорирует меня и вырывает ключи у меня из рук. Он хватает меня за запястье и тащит к двери.
— Алек! — Кричу я, борясь с его хваткой. — Какого черта он…
— Заткнись, Оукли, и шевели своими чертовыми ногами.
Я рычу, позволяя ему открыть дверь и затолкать меня внутрь. Он следует за мной, запирая за собой засов, и прежде чем я успеваю закричать, он убегает, быстро исследуя каждую комнату в доме.
— Что, черт возьми, ты ищешь? Держись подальше от моей комнаты!
Он выходит с сердитым взглядом.
— Ты забыла заправить постель после своего маленького сеанса траха.
— Уууу. Ладно. — Я подпрыгиваю к нему. — Говори, Алек. Сейчас же.
Он обходит меня и тянется к моему холодильнику за водой.
— Твой отец попросил меня остаться с тобой, пока он не вернется домой.
— Что?
— Ага.
— Мой папа ненавидит тебя. Он бы не стал…
Алек начинает смеяться от души, и я замираю на полуслове, уставившись на урода передо мной. Я не думаю, что я когда-либо видела, как он смеется.
— О, Оукли. Ты действительно так слепа, как кажешься, не так ли?
Когда я скрещиваю руки на груди, его ухмылка становится шире.
— Да, это так, — продолжает он. — Это должно быть интересно.
— Ты не останешься здесь.
— Чушь собачья.
— Я могу попросить Роуэна прийти. Ты мне здесь не нужен.
Алек швыряет свою бутылку с водой, попадая мне в лицо.
— Нет, ты не станешь просить. Приведи его сюда, пока я здесь, и я сделаю тебе еще хуже, Оукли. Я собираюсь открыть тебе глаза, детка.
— Пошел ты.
— Если тебе повезет. — С этими словами он стремительно уходит, хлопнув за собой дверью в комнату для гостей.
И вот я стою одна на своей кухне, и у меня больше вопросов, чем я могу даже начать обдумывать. Проходит час, прежде чем Алек снова появляется, прижимая телефон к уху.
— Да. Я убедился. Не волнуйся, у меня все под контролем. — Его глаза поднимаются к моим. — Возможно, мне придется отговаривать твою дочь, но я могу быть убедительным. — Он смеется над тем, что сказал мой предательский отец, и засовывает свой телефон в карман.
— С каких это пор ты разговариваешь с моим отцом?
— С тех пор как всегда.
Я ерзаю на диване.
— Это чушь собачья. Ты ему даже никогда не нравился.
— Мне нравится, что ты видишь только то, что хочешь. Это то, что ты выбрала, потому что твоя мама ушла?
Я ахаю, а он смотрит.
Я жду извинений, которых так и не последовало.
Оукли
— Что, черт возьми, ты имеешь в виду, Алек остается с тобой?
— Именно то, что я сказала.
— Нет. Нет, нет, нет… — шепчет он себе под нос. Я представляю, как он расхаживает взад-вперед. — Оукли, останься со мной.
— Я… не могу. Мой отец безумно непреклонен в этом, я должна оставаться здесь.
— Ты блять взрослый человек, Оукли. Ты не обязана слушать своего отца. Приезжай ко мне. Останься у меня. Пожалуйста.
— Может быть, если бы ты все еще жил по соседству со своей мамой, но сейчас ты на другом конце города. Я не могу.
— Не можешь или не хочешь?
Мои брови хмурятся.
— Не могу. С тех пор как несколько месяцев назад к нам вломились, когда мы ездили в отпуск, мой отец следил за тем, чтобы кто-нибудь был всегда дома.
— Они даже ничего не взяли. Это всего лишь оправдание.
Я поджимаю губы в сторону и сажусь на своей кровати.
— Роуэн… В чем здесь проблема? Ты ведешь себя как осел.
— Я не хочу, чтобы он был там с тобой наедине.
— Если я не буду в безопасности с ним…
— Нет … Я… — Он стонет. — Мне очень жаль. Я не хочу тебя пугать. Он бы никогда… Он вздыхает. — Ты в безопасности, Оук.
Я расслабляюсь в своем одеяле.
— Я хочу приехать.
— Я не знаю, хорошая ли это идея.
— Я приеду.
Я смеюсь.
— Я могу заказать крылья, если ты хочешь захватить их по дороге?
— Позвонить сейчас?
— Да.
Я вешаю трубку и сразу же делаю заказ, прежде чем не торопясь переодеться из рабочей одежды в теплую пижаму. Затем я направляюсь в гостиную, чтобы найти, что-нибудь посмотреть. Алек выходит из комнаты, которую он занял, в ту секунду, когда слышит мои шаги.
— Что ты делаешь?
— Готовлюсь что-то посмотреть.
Он хмурится.
— Ты не устала? Сейчас девять.
— Сколько тебе, шестьдесят? Девять не поздно.
— Это для тех, кто работает до шести утра и уходит только после семи.
— Я в порядке.
Я начинаю теребить подушки на диване, и чем больше я это делаю, тем растёт моё напряжение. Я чувствую, как его глаза сузились с каждой секундой, и я практически слышу вопросы, проносящиеся в его голове. Ему интересно, какого черта я задумала. Обычно у меня чертовски непроницаемое лицо, но не там, где дело касается Алека. Он выводит все из равновесия. Ему не нужно долго размышлять, потому что входная дверь начинает покачиваться, звук ключей с другой стороны. Мои глаза устремляются на Алека, который смотрит на меня убийственным взглядом.
— У него есть ключ.
Я просто пожимаю плечами, а затем дверь открывается. Роуэн входит в гостиную, не останавливаясь и не замечая Алека, он подходит прямо ко мне и медленно целует меня в щеку, его рука обвивается вокруг моей спины. Я сильно краснею, но не уверена, то ли это из-за собственнической натуры, с которой Роуэн прикасается ко мне, то ли из-за эффекта кипящего взгляда, устремленного на меня за его спиной. Когда Роуэн отступает, он смотрит на меня сверху вниз.
— Давай. Твоя кровать удобнее.
Я слышу насмешку позади него и замечаю, как при этом звуке в глазах Роуэна появляется жесткость. Роуэн понятия не имеет, на что похожа моя
