лентами.
Ной – стартовый квотербек в нашем университете. Он гребаный бог, но в то же время остается чертовски скромным. В межсезонье мы часто видимся здесь, в зале, но когда у кого-то из нас период матчей, это происходит реже.
Я не видел его с тех пор, как прошли каникулы.
– Как дела, приятель? Уже пролизал себе путь в команду чирлидерш? – Ухмыляюсь.
Он качает головой, на лице появляется легкая улыбка.
– Не совсем, Круз. Не совсем.
Ной не такой, как я, так что грех не подколоть человека, который не спит с кем попало и не упивается вниманием, хотя внимания к его персоне предостаточно. Честно говоря, не думаю, что ему все это нравится – популярность и бесконечные юбки, уверенные, что имеют право на твое личное время, раз уж они готовы потратить свое.
Сначала я тоже был таким, но как только понял, что моя скромность негативно воспринимается прессой, я махнул рукой и дал репортерам главный повод для обсуждения. Единственный, который они охотно раскручивают, когда дело касается меня.
Горячий питчер оправдывает свое прозвище.
А вот Ной… Уверен, он и дальше будет ждать ту единственную, которая станет опорой, ту, что сосредоточена на учебе и не интересуется образом жизни спортивного братства.
Он хороший парень.
Занимаю соседний с ним тренажер.
– Ты совсем соперников не бережешь, так и играть не с кем будет, – смеется Ной.
– Слушай, я всего лишь пытаюсь не отставать от сезона, – отшучиваюсь я. – Черт, Ной. Твоя задница прожжет жирную дыру в карманах богатых засранцев в следующем году. Дружище, ты выйдешь в плей-офф [26], без вопросов.
Он отводит взгляд с тихим смешком, но ничего не говорит.
Как всегда. До неприличия скромный.
Порядочный парнишка, отличный студент.
Готов поспорить, малышке-репетитору понравился бы такой.
Наклоняюсь, чтобы взять гантель.
Что за брехня в голове?
Нет, нет.
Плевать, кем или чем она занята в свободное время. Главное – поднять средний балл, и тогда я без проблем смогу играть дальше.
Но! Это не круто, если Мейер игнорирует звонки, потому что тусит с каким-то мудаком.
Сукин сын, думаю как истеричка.
Хватаю свою сумку, не обращая внимания на поднятую бровь Ноя. Выбегаю из зала. Телефон уже у уха, а я готов наорать на нее, как обиженная малолетка, потому что да, я, видимо, достиг такого уровня… не знаю, злости? Раздражения?
Разочарования?
– Привет, сынок, – слышу в трубке.
Тренер? Какого черта?
– Здорово, Круз, – кричат слева от меня, когда Рид спрашивает: «В чем дело?»
Киваю Нео и Гэвину.
– Мы забираем Икса и идем в «Тривис». Ты с нами?
На мгновение задумываюсь.
Если пораскинуть мозгами, шансов мало, но они есть.
– Извините, тренер. Ошибся номером, – говорю я, завершаю звонок и кричу ребятам:
– Конечно!
Посмотрим, не завела ли малышка-репетитор привычку гулять в темноте.
Несколько часов спустя и правда вижу ее. Тут как тут – пересекает тускло освещенную улицу.
Хочется окликнуть ее, отчитать за безрассудство. И снова увидеть, как она закатывает глаза от моих нотаций.
В этот момент под светом уличного фонаря улавливаю что-то маленькое под ее курткой. Именной бейдж.
Через некоторое время мне удается различить логотип на майке, хотя на самом деле это не майка, а фартук из бургерной.
Она была на работе. И теперь поздно вечером возвращается домой одна.
Не ради веселья и не чтобы раздобыть презервативы, а потому что должна. Должна работать по вечерам.
Без нужды она бы не стала делать этого, верно?
Стоп, а почему у этой девушки две работы?
Вместо того чтобы догнать ее, отхожу подальше в тень и следую за ней на расстоянии по противоположной стороне дороги. Как только она оказывается в безопасности (охранник кампуса едет рядом с ней на машинке для гольфа), отправляюсь домой.
Не знаю почему, но на следующий день мой маршрут повторяется.
Тобиас
– Обалдеть! Не обманываешь?
Уголки губ Мейер ползут вверх, когда она выхватывает бумагу, которую я держу перед ней. Внимательно просматривает, затем широко улыбается.
Смеюсь и повторяю:
– Все честно.
– У тебя не было и шанса…
– Но у меня сногсшибательный репетитор.
Она сжимает губы, когда встречается со мной взглядом. Потом говорит:
– Мы не проходили этот раздел. Ты прочитал его в автобусе, когда возвращался с игры в Аризоне, да? Это твоя заслуга, Тобиас Круз. – И снова искренняя улыбка. – Гордись.
А ты?
Мейер откашливается и оглядывается по сторонам, слегка хмуря брови.
– Где твоя сумка? – спрашивает она, заправляя за ухо выбившуюся прядь.
– У меня не было возможности поесть после тренировки, может, перекусим пиццей? Я знаю одно местечко, там есть внутренний дворик, где мы могли бы позаниматься, пока ждем заказ.
Малышка смотрит на траву, и выражение ее лица смягчается.
– Хм…
– Не пожалеешь. У них лучший соус в округе.
Опустив голову, она робко говорит:
– У нас всего два часа.
– Знаю-знаю, не дурак.
Ее присутствие здесь определяется зарплатой, но все может измениться, в том числе и причины, верно?
Достаю ключи из кармана и иду к парковке.
– Это всего в нескольких километрах отсюда, а я на машине. – Взглядом блуждаю по ее лицу без макияжа. – Обещаю, вернемся вовремя, малышка-репетитор.
Она начинает покусывать нижнюю губу, а я медленно вздыхаю, уговаривая член вести себя прилично.
Понимаю, дружище, ты чертовски голоден.
Карие глаза Мейер возвращаются к моим, и она говорит:
– Хорошо.
– Подожди, серьезно? – Не веря, откидываю голову назад.
– Сказала же, хорошо. – Хихикнув, она переводит взгляд на небо.
– Отлично, тогда поехали, малышка-репетитор. – Открываю перед ней дверь своего пикапа. – Запрыгивай давай.
Она смотрит на меня с глупым выражением лица:
– «Додж»?
– Именно так.
– Неожиданный выбор машины…
– Да ладно, ты когда-нибудь видела тачку более надежную, чем эта? – Поднимаю бровь и иду вокруг капота к своей двери. – Наверняка нет.
Мейер поджимает губы, забирается в салон, и через несколько секунд мы выезжаем на главную дорогу.
Пицца, жди нас.
Девушка скользит пальцами по сиденью, осматривает обшивку, переводит взгляд на стереосистему, которую я еще не включил.
– Миленько.
Ухмыляюсь:
– Привилегии питчера.
Она кивает и поворачивает голову к окну:
– Ну да, разумеется.
Бросаю на нее быстрый взгляд, но она так и сидит, отвернувшись, пока мы не паркуемся и не выходим.
Мейер с любопытством оглядывает маленький невзрачный ресторанчик, хозяева которого – супружеская пара. Я нашел это место, когда только поступил в университет. Здание старое и нуждается в свежей покраске, не помешали бы новая вывеска и парковка, но еда вкусная, пицца на высоте, а владельцы замечательные.
Фрэнни, хозяйка заведения, встречает нас усталой улыбкой и машет рукой:
– Здравствуй, дорогой, заходи скорее. О, так ты не один. – Она быстро поворачивает голову и кричит: – Джо, иди сюда, здесь Тобиас, и он привел подружку.
Мейер прикрывает рот рукой, маскируя смех под негромкий кашель.
Я обнимаю Фрэнни и пожимаю руку Джо, когда тот выходит мгновение спустя.
Старик похлопывает меня по спине:
– Пару недель прошло с прошлой встречи, да? Думал, ты совсем о нас позабыл из-за того нового заведения ниже по дороге.
Прыскаю со смеху.
– Только не я, Джо. – Перевожу взгляд на малышку – Это Мейер, она тоже учится в Авиксе.
– Красавица, дай-ка тобой полюбоваться, – ухмыляется Джо. – Без тонны штукатурки на лице, а все равно краше, чем этот юноша. – Он кивает в мою сторону, целует жену и снова исчезает за дверью.
Фрэнни смеется, ведет нас в патио и усаживает за столик.
Мейер качает головой, когда хозяйка уходит, потом поворачивается и говорит:
– Они такие милые.
– Да, хочу быть похожим на них в далеком будущем, – улыбаюсь я, и она смотрит на меня с нескрываемым удивлением.
– Что? Не ожидала услышать нечто подобное.
– Интересно почему? – поддразниваю я, прекрасно понимая, к чему она клонит. – Знаешь же, что нельзя верить всему, что слышишь… или читаешь.
Девушка беззаботно смеется, наклоняет голову и, против обыкновения, не отводит глаз.
– Ты не против пеперони? Знаю, звучит банально, но Джо готовит так, что пальчики оближешь, клянусь.
– Не беспокойся обо мне.
– Возражений не принимаю.
Скромно улыбается.
– Я стараюсь оставлять кошелек дома, чтобы не тратиться спонтанно…
Что? Для нее заехать перекусить – это непозволительные расходы?
Меня охватывает чувство вины. Впрочем, мне это знакомо. Раньше и для меня потратить двадцать баксов было как миллион. Родители всю жизнь жили от зарплаты до зарплаты, и то немногое, что у них оставалось, откладывали.
