воздуха.
– С тобой все в порядке, Мелли? Было похоже, что ты вот-вот упадешь.
– Извини. – Я смущенно отступила назад.
Его глаза потемнели – признак того, что он тоже почувствовал притяжение. Он застегнул пиджак и направился к двери.
– Спасибо, Мелли. Поговорим позже, хорошо? И как только мы с тобой договоримся об условиях, я дам Харви Бекнеру ровно неделю на то, чтобы согласиться, иначе сделка будет расторгнута. Он уже позаботился о необходимых разрешениях еще в декабре, поэтому ему нет никаких причин тянуть. Он может приступить к съемкам, как только на контракте высохнут чернила.
– Звучит неплохо. – Я заставила себя улыбнуться, глядя, как он вышел за дверь и закрыл ее за собой. Я все еще стояла как вкопанная, когда он открыл ее снова.
– Мелли?
– Да?
– Это был почти поцелуй номер… э-э-э?.. – сказал он, имея в виду шутку, которая была у нас до свадьбы.
– Я не помню. – Я выпрямилась. – Возможно, мы можем начать сначала. Считай это почти поцелуем номер один.
Он печально улыбнулся:
– Ладно, я подумаю. Хотя я не особо верю в еще один шанс. – Он снова закрыл за собой дверь, и я слушала, как его шаги стихают в коридоре.
Я долго смотрела на закрытую дверь, затем снова села за стол и, вытряхнув на него содержимое стакана, принялась раскладывать карандаши и ручки по размеру и цвету. Мои опасения по поводу того, как быстро Джек согласился рассмотреть предложение Марка, уступили в моей голове место воспроизведению слов Джека, когда он назвал меня своей женой, что убедило меня в том, что, несмотря ни на что, он этого не забыл.
Неделю спустя я ехала по Куин-стрит, более чем на полчаса раньше до назначенного показа дома. Кэтрин Хименес сжалилась надо мной и передала мне клиента, так как сама была по горло завалена делами. Я была ей жутко благодарна и даже не стала лгать, будто я сама едва успеваю жонглировать собственными клиентами, чтобы еще подбирать за ней ее клиентов.
Приняв в самый последний момент решение остановиться, я притормозила перед домом Вероники. Десяток строительных машин не дал мне припарковаться поблизости, и я была вынуждена пешком пройти два квартала до желтого викторианского дома Вероники. Шагая, я улыбалась про себя, вслушиваясь в шум и суматоху строительства, счастливая от возможности признать, что, по крайней мере, один из моих планов и в самом деле работает.
Когда я приблизилась, меня встретило завывание циркулярной пилы, звук почти столь же приятный, как и груда старых досок в маленьком переднем дворе. Софи распорядилась, чтобы для замены изъеденных термитами карнизов или половиц не использовалась никакая новая древесина, что значительно удлинило сроки ремонта. Надеюсь, так будет до тех пор, пока я не услышу все, что Адриенна хотела мне сказать, и пока тайна ее смерти не будет раскрыта.
Подойдя к подъездной дорожке, я узнала зеленый «ягуар» моей свекрови. Багажник был открыт. Как всегда, ходячее воплощение вкуса и элегантности, Амелия – в ярко-синем костюме от Шанель из букле и на шпильках того же цвета – нагнулась и вытащила из него стопки каталогов.
Я бросилась к ней.
– Давайте я вам помогу, – предложила я.
– О, Мелани. Я так рада тебя видеть! – сказала она и, поцеловав меня в обе щеки, вручила мне тяжелую стопку бумаг. Затем Амелия откинулась назад и вытащила еще одну стопку. Ловко балансируя ею в одной руке, она другой нажала кнопку, чтобы закрыть багажник. – Будь добра, помоги мне внести это внутрь.
– Конечно. До моей следующей встречи у меня есть немного времени, поэтому я решила зайти и поговорить с Вероникой о… – Я чуть было не сказала «об Адриенне», но вовремя остановилась. Амелия была лучшей подругой моей матери и матерью Джека и, скорее всего, знала о моем «особом даре», но мы никогда не говорили с ней на эту тему. Она инстинктивно понимала, что мне легче общаться с людьми, когда я могу притворяться нормальный. – О ее поисках нового дома, – закончила я.
Мы направились к парадным ступеням. Я взглянула на стопку буклетов в моих руках.
– Для чего они?
– Это последние каталоги аукционов антикварной мебели. Вероника попросила меня помочь ей с оценкой стоимости мебели в ее доме. Поскольку они переезжают в дом меньшей площади, маловероятно, там найдется место для всех их вещей. Хорошо, что ты здесь, так как, возможно, мы включим часть вещей в продажу дома. Все, что останется, я могу взять для нашего магазина.
– Мне кажется, думать наперед никогда не рано, – сказала я, пытаясь удержать свою стопку и позвонить в дверь. – Вероника хочет подождать, пока дом не будет выставлен на продажу. А я помогу ей и Майклу найти новый.
– Что, по словам Вероники, может затянуться надолго. – Амелия подмигнула мне, и я улыбнулась.
Она наклонила голову, изучая меня, как если бы я была статуэткой майсенского фарфора с отбитым носом.
– У тебя усталый вид, – сказала она, сочувственно на меня глядя. – Эта ваша размолвка… – она покачала головой. – Я не принимаю ничью сторону. Я слишком давно замужем и знаю, что этого лучше не делать. Но я очень надеюсь, что вы с Джеком скоро сами это поймете. Дети скучают по тебе, когда вы не вместе, и я даже не представляю, как сильно ты скучаешь по ним, пока они не с тобой. Не говоря уже о том, как сильно Джек каждый день скучает по Ноле.
Я смогла лишь кивнуть, зная, что если открою рот, то наверняка разревусь. Я скучала по Джей-Джею и Саре каждое мгновение, когда их не было со мной рядом. Точно так же, как я скучала по тому, как первым делом утром мы с Джеком входили в детскую, чтобы до начала рабочего дня провести с ними время до телефонных звонков, болтовни и доставки Нолы и ее подружек в школу.
Циркулярная пила завизжала снова, заглушая все другие звуки, а также необходимость что-то ответить. Но тут дверь открылась, и Вероника пригласила нас внутрь, но не раньше чем я уловила характерный запах духов «Ванильный мускус».
– Привет, Амелия и – какой приятный сюрприз – Мелани.
– Надеюсь, ты не возражаешь, что я заглянула к тебе.
– Конечно нет, – сказала Вероника, закрывая за нами дверь.
Я с трудом узнала обычно темное фойе и лестницу. Ступени закрывали бумажные дорожки, на всю тяжелую викторианскую мебель были накинуты белые простыни. В доме пахло опилками и краской, периодические
