по трапу в наш новый самолет.
– Я собираюсь поужинать с приятелем по колледжу. В Денвере живет мой старый товарищ по команде.
– Ах, черт, верно. Ну а потом давай с тобой выпьем.
– Я хочу пораньше лечь спать.
– Ты всегда рано ложишься, – напоминаю я ему. – Все, что ты хочешь сделать, – это засесть в гостиничном номере и позвонить жене. Ты куда-то идешь со мной только тогда, когда тебя заставляет Логан.
– Ну, моему сыну только неделя, так что могу гарантировать, что сегодня я никуда не пойду. Мне нужно хоть немного выспаться.
– Как поживает малыш Эм-Джей? – интересуется Скотт наверху трапа.
– Милейший маленький засранец. – Мэддисон достает телефон, чтобы показать бесчисленные фотографии, которые он прислал мне за неделю. – Уже в десять раз круче, чем Элла в младенческом возрасте.
Обойдя их, я вхожу в наш новый самолет, ошеломленный тем, насколько он потрясающий. Он совершенно новый, с изготовленным на заказ ковровым покрытием, сиденьями и расклеенным повсюду логотипом нашей команды.
Минуя переднюю половину самолета, где сидят тренеры и сотрудники, я направляюсь к ряду у аварийного выхода, где мы с Мэддисоном сидим уже много лет, с тех пор как он стал капитаном, а я – вице-капитаном. Мы управляем всеми аспектами работы команды, включая то, где кто сидит в самолете.
Ветераны сидят в ряду у аварийного выхода. Чем меньше стаж спортсмена в команде, тем дальше он сидит, а новички занимают последний ряд.
– Хрен тебе, – быстро заявляю я, обнаружив, что защитник Рио, который играет с нами второй сезон, уселся на мое место. – Вставай.
– Я тут подумал, – начинает Рио, и его дурацкая ухмылка расплывается на всю физиономию. – Новый самолет, может быть, новые места? Может быть, вы с Мэддисоном захотите в этом году посидеть в хвосте с новичками?
– Твою мать, нет. Вставай. Мне наплевать, что в этом сезоне ты не новичок. Я все равно буду относиться к тебе как к новичку.
Его темно-зеленые глаза прикрывают кудрявые волосы, но я все равно замечаю, как весело они блестят. Он меня проверяет. Маленький ублюдок.
Он из Бостона, штат Массачусетс. Итальянский маменькин сынок, которому нравится испытывать мое терпение. Но почти каждый раз, когда он открывает свой чертов рот, я начинаю смеяться. Должен сказать, он чертовски забавный.
– Рио, брысь с наших мест, – вмешивается Мэддисон у меня из-за спины.
– Есть, сэр. – Он быстро вскакивает, подхватывает с соседнего сиденья свой бумбокс и спешит в хвост самолета, где ему самое место.
– Почему он слушает тебя, а не меня? Я же в десять раз страшнее!
– Возможно, потому, что ты таскаешь его с собой всякий раз, когда мы на выезде, и относишься к нему как к своему младшему напарнику, а я – его капитан, соблюдаю дистанцию и слежу за порядком.
Может быть, если бы мой самый близкий друг составлял мне компанию, мне бы не приходилось брать с собой в качестве напарника двадцатидвухлетнего парня, когда мы выходим в город.
Забросив сумку на багажную полку над головой, я устраиваюсь поближе к окну.
– Черт возьми, нет. – Мэддисон стоит и смотрит на меня сверху вниз. – В прошлом году ты сидел у окна. В этом сезоне твое место у прохода.
Я смотрю на соседнее сиденье, затем снова на него.
– Меня укачивает.
Мэддисон разражается приступом смеха.
– Нет, не укачивает. Перестань прикидываться маленьким сукиным сыном и вставай.
Я неохотно пересаживаюсь на соседнее сиденье, поскольку в этом самолете с каждой стороны прохода всего по два места в каждом ряду. Еще пара ветеранов со стажем сидят в ряду напротив.
Достав телефон, я перечитываю сообщения от девушек из Денвера, размышляя о том, как я хочу провести вечер.
– Что бы ты предпочел – классный секс, умопомрачительный минет, или рискнуть попробовать что-нибудь новенькое?
Мэддисон меня полностью игнорирует.
– И то, и другое, и третье? – отвечаю я за него. – Может быть, и так.
Приходит еще одно сообщение. На этот раз – групповое сообщение от нашего агента Рича.
Рич: Интервью «Чикаго трибьюн» перед завтрашней игрой. Разыграйте сцену. Заработайте нам деньги.
– Рич прислал сообщение, – говорю я капитану. – Завтра перед игрой – интервью. Он хочет, чтобы мы разыграли нашу маленькую фишку.
– Все то же? – вздыхает Мэддисон. – Зи, ты же знаешь, что в этом деле у тебя – короткая соломинка. Если решишь донести до людей, что ты не такой придурок, каким они тебя считают, дай мне знать, и мы закончим это представление.
Вот почему Мэддисон – мой лучший друг. Возможно, он единственный человек, кроме своей семьи и моей сестры, который знает, что я не такой плохой парень, каким меня изображают СМИ. Но у моего имиджа есть свои плюсы. Один из которых заключается в том, что женщины бросаются на самопровозглашенного «ненавистного плохого парня», и наши контрастные характеры приносят нам обоим кучу денег.
– Нет, мне все еще это нравится, – честно говорю я ему. – В конце сезона мне нужно продлить контракт, так что до тех пор продолжаем в том же духе.
С тех пор как Мэддисон пять лет назад приехал в Чикаго, мы создали эту сюжетную линию, которую подхватили фанаты и СМИ. Мы зарабатываем кучу денег для организации, потому что наш дуэт привлекает на трибуны болельщиков. Некогда заклятые соперники превратились в лучших друзей и товарищей по команде. Мэддисон уже много лет женат на своей возлюбленной из колледжа, и у них двое детей. У меня же бывают ночи, когда в мой пентхаус приходят сразу две девушки. С точки зрения стороннего наблюдателя, мы не могли бы быть более непохожими друг на друга. Он – золотой мальчик хоккея, а я – городской повеса. Он забивает голы, а я забиваю с дамами.
Люди съедают эту фигню. Мы разыгрываем это перед СМИ, но правда в том, что я не такой кусок дерьма, каким меня считают. Меня волнуют не только женщины, которых я привожу домой с арены. Я знаю себе цену. Мне нравится заниматься сексом с красивыми девушками, и я не собираюсь за это извиняться. Это делает меня плохим? Ну и хрен с ним. Я зарабатываю чертовски много денег, будучи «плохим парнем».
Прокручивая страницу на телефоне, я замечаю боковым зрением фигуру, но не поднимаю глаз, чтобы посмотреть, кто стоит передо мной. Хотя с этого ракурса я могу сказать, что пышные формы принадлежат женщине, а единственные женщины на борту – это стюардессы.
– Вы… – начинает она.
– Да, я Эван Зандерс, – перебиваю я ее, не отрывая взгляда от экрана. – И да, это Элай Мэддисон, – утомленно добавляю я. – Извини, автографы не даем.
Это происходит почти в каждом полете. Новый экипаж пускает слюни от встречи с профессиональными спортсменами. Это немного раздражает, но известность – часть нашей работы.
– Рада за вас. Только мне ваш автограф не нужен. – Ее тон совершенно равнодушен. – Я
