где угодно. На днях встретила подругу с биглем и сразу поняла, что он – Рыбы. Так и оказалось!
Я не стала ее высмеивать, не желая ранить, – ей и без того было непросто.
– Надо же!
– В идеале я ищу Рака, но они в основном домоседы и почему-то часто страдают псориазом, хотя, конечно, это не беда.
– М-м.
– Ты Лев. А Макс?
– Не имею представления.
– Надеюсь, Весы, – сказала она, взволнованно скрестив пальцы. – Я всегда хотела, чтобы ты была с Весами. Спокойный, но неистово преданный – вот кто тебе нужен. И у них огромные концы!
– Лола, перестань.
– Нет, правда.
– Я уже видела его член, и он не станет больше, если вдруг выяснится, что Макс – Весы.
– Странно, – сказала она, чуть сморщив нос. – Я всегда сомневалась, что ты Лев.
Хоть я и не разбиралась в гороскопах, прозвучало это оскорбительно.
– Почему?
– Ты слегка… дотошная.
– Спасибо.
– Нет, в хорошем смысле. В тебе гораздо больше от Девы.
– А ты не думаешь, что, возможно – только возможно, – это все неправда?
– Твоя дата рождения? Вообще-то, такое вероятно. Запросто. Я слышала, иногда свидетельства о рождении выдаются с опозданием на несколько дней.
– Нет, не мое свидетельство о рождении, а гороскопы.
– О-о. – Слегка прищурившись, Лола обдумала такую возможность. – Нет.
На следующее утро, страдая похмельем и желанием уйти в монастырь, я против воли находилась в десяти с половиной милях от своего дивана – в парке Уондсворт-Коммон. Первоначальный план состоял в том, что Кэтрин приедет ко мне и поможет выбрать цвет краски для ванной, а затем мы отправимся на прогулку и пообедаем где-нибудь поблизости. Однако в последний момент Кэтрин сказала, что не может приехать, так как не с кем оставить ребенка. Я нисколько не удивилась: это главный козырь всех матерей. Однажды она отменила ужин со мной за час до встречи – в сообщении говорилось, что ей нужно «рано вставать и т. д.». Можно подумать, бездетность давала мне право не заниматься делами в течение дня.
– Она нашла себе пару? – спросила Кэтрин.
Мы прогуливались под ниссами, янтарные листья которых трепетали на октябрьском ветру, будто язычки пламени.
– Нет, – сказала я. – Пришло тридцать пять женщин и пятеро мужчин.
– Непродуманная организация.
– Да. Лола так расстроилась. И все пятеро были воздушными знаками – худший вариант для Рыб, как я поняла. Мы бросили эту безнадежную затею и пошли в паб.
– Что она думает делать дальше?
– Не знаю, – ответила я, ступая черными ботинками по опавшим охристым листьям. – Мы решили увеличить радиус поисков в «Линксе» с десяти до пятидесяти миль – до Лолы дошли слухи, что в ближайших к Лондону графствах есть одинокие фермеры. Похоже, она уже отчаялась и ее терпение на исходе. Как будто она готова сдаться.
– Пытаюсь вспомнить, есть ли у Марка хорошие друзья… – сказала Кэтрин. Мне хотелось ответить ей коротко: у него их нет. Но Кэтрин обожала роль Хранительницы Матримониальных Устоев. – Дорогая старушка Лола, я беспокоюсь о ней.
Опять это слово.
– Как ребенок?
– Хорошо! – Она погладила небольшой животик, укутанный в серое шерстяное пальто. – Я тебе говорила, что мы узнали пол?
– И?! – взволнованно воскликнула я.
– Мы решили пока никому не сообщать, – улыбнулась Кэтрин.
В то утро я проехала десять с половиной миль. Десять с половиной миль.
– С чего вдруг? – спросила я равнодушно.
– Это только для семьи, понимаешь?
– М-м. Здорово.
– Но мы обрадовались, – произнесла Кэтрин загадочно, словно голливудская актриса в ответ на расспросы настырного репортера из «Тайм», роль которого досталась мне. Я так и видела ее на журнальном развороте: усыпанная бриллиантами, она возлежит на диване в домашнем халате. И заголовок: «Мои выходные с Кэтрин». – Теперь на повестке вопрос о крестных родителях.
– Вопрос на повестке, – съязвила я. – А кто из ООН примет участие?
Судя по выражению лица, внутри ее шла борьба: поддержать шутку и посмеяться вместе со мной или оставаться напыщенной стервой.
– О, Генеральная ассамблея собирается на следующей неделе, – сказала она. – Не пропусти на обложке «Нью-Йорк таймс».
Я невольно рассмеялась. Моя лучшая и самая давняя подруга, витающая где-то между своим прежним земным «я» и новой жизнью, вдали от тревог и чувства юмора, там, где я не могла ее достать. «Нельзя быть и тем и другим сразу, – хотела сказать я. – Кто ты, Кэтрин? Насмешница или напыщенная стерва?»
Мы пришли к ней домой на обед. Было два часа, Марк еще спал. Как выяснилось, он не мог присмотреть за дочерью из-за сильного похмелья, и малышку пришлось отвезти наутро к маме Кэтрин. Марк заявился в четыре часа ночи, настолько пьяный, что не мог найти ключи, а когда Кэтрин открыла дверь и сказала, что он разбудил Оливию, муж спросил: «Кто такая Оливия?»
Кэтрин поведала эту историю с наигранной веселостью, с какой часто говорила о муже – мол, мальчики, что с них взять. Не первый раз, глядя на долгосрочные отношения моих друзей-ровесников, я дивилась тому, как в браке мужчины находят дополнительный повод не взрослеть. Вскоре после рождения Оливии Марк провел один день в Твикенхэме с коллегами и по пьяни отключился в шкафу у приятеля, а проснулся в луже собственной мочи. Они до сих пор рассказывали об этом происшествии с теплотой, достойной семейного анекдота, который передается из поколения в поколение. Если бы то же самое сделала Кэтрин, кто-нибудь известил бы социальные службы или, по крайней мере, ее сочли бы склонной к саморазрушению и родительской безалаберности. Для него это была всего лишь увеселительная поездка на регби.
Марк появился в середине обеда. Его каштановые волосы – стандартная стрижка за десять фунтов – были растрепаны, как у школьника, а подбородок зарос щетиной. Бледное лицо выглядело одновременно отекшим и осунувшимся, словно неисправная надувная кровать, которую достали с чердака. Воспаленные серые глаза слипались.
– Бурная ночь? – спросила я, и нотки осуждения в моем тоне прозвучали так же выразительно, как среднее до.
– Вроде того, – сказал он, наклоняясь ко мне и целуя в щеку. – Встречался с Джо.
– Ну разумеется. И чем вы занимались?
– Хотели посидеть в пабе небольшой компанией, но все слегка вышло из-под контроля. В конце концов он проиграл пари и съел двадцатку.
– Съел?
– Ага, две банкноты по десять фунтов, – усмехнулся Марк. Кэтрин покачала головой и закрыла глаза в притворном негодовании. – Потом его стошнило возле «Утки и короны», и он пытался найти кусочки в блевотине, чтобы склеить купюры и заказать еще выпивку!
– Господи, и что я в нем нашла?..
– Мы праздновали его помолвку, – многозначительно произнес Марк, направляясь к холодильнику.
– Джо тебе уже рассказал? – спросила Кэтрин.
– Да, он говорил, что собирается сделать предложение. Потом я увидела в «Инстаграме» [28].
Невозможно было пропустить официальное фото и заявление Люси об их паре, будто речь шла о новостях из Кларенс-Хаус [29]. Марк и Кэтрин первыми лайкнули и с воодушевлением прокомментировали публикацию. Женатые люди всегда себя так вели с недавно обрученными: словно знаменитости, почтительно кивающие друг другу в шикарном ресторане.
– Кэт показала тебе дом? – пробасил Марк из-за дверцы холодильника.
– Нет…
– О, – произнесла она и потянулась к ящику буфета за листком бумаги. – Мы подали заявку.
Кэтрин подтолкнула ко мне фотографию с описанием дома.
– Уже предвкушает, как выберется из этой адской городской дыры, – сказал Марк, неся к столу тарелку чипсов, морковные палочки и коктейльные сосиски, а также гигантскую миску хумуса и банку сладкой кукурузы.
Я умирала от желания добавить, что эта «адская дыра» вполне годилась на роль гигантской игровой площадки, которую он мог громить с другими младенцами-переростками пятничным вечером.
В описании к фото говорилось о современном доме с четырьмя спальнями в сельской местности Суррея. Здание выглядело несуразной переделкой под георгианский коттедж из красного кирпича. Запрашиваемая цена была написана жирным шрифтом вверху, столь же пафосная, как и сам дом. Я вспомнила, какую деликатность проявляла к Лоле после покупки своей крохотной квартиры – ведь подруга, возможно, никогда не позволит себе собственное жилье. Я скрывала от нее цену, преуменьшала плюсы владения недвижимостью и напоминала о том, какую свободу дает аренда. Кэтрин не заботила подобная учтивость. Я на «отлично» знала все подробности совместной жизни Кэтрин и Марка за последние десять лет: каждое их приобретение, покупку или деталь свадьбы, каждое потенциальное
