две встречи с ней, возлагая за это вину на чушь из СМИ, которую сам же придумал.
– Да, конечно, из-за Дженезис, – отвечаю я.
Хаксли изучает меня и собирается что-то сказать, когда в кабинет заходит Брейкер и говорит:
– Вот ты где. Хакс, перед встречей мне нужна твоя подпись на нескольких документах.
Продолжая смотреть на меня, Хаксли встает и сообщает:
– Мы еще не закончили.
Ни хрена подобного. На мой взгляд, разговор окончен.
Машу ему, чтобы отстал, и когда дверь закрывается, тяжело вздыхаю и отодвигаюсь от стола. Поворачиваюсь к окну и, откидываясь на спинку кресла, смотрю на ряды пальм вдоль улиц.
Не думаю, что у меня когда-то было подобное депрессивное состояние, которое затронуло практически все аспекты моей жизни. Сон ускользает. Тренировки стали скорее средством избавления от разочарования, чем возможностью получить удовольствие. Вечера с друзьями превратились в ночи, когда я, дрожа от гнева, брожу по дому, а затем оказываюсь в своем тренажерном зале, где надеваю боксерские перчатки и раз за разом бью по мешку, пока костяшки не начинают ныть от боли.
Просто… Черт, как она могла подумать, что я хотел трахнуть ее? Неужели она в самом деле считает меня мудаком, который преследует лишь одну цель? Моя доброта и комплименты в обмен на ее готовность раздвинуть ноги?
Я могу вести себя как мудак. Придурок. Полный козел.
Но я не из тех, кто будет использовать ситуацию в свою пользу и потащит в кровать женщину, которая явно находится в не том настроении.
Встаю с кресла, снова надеваю пиджак и засовываю телефон в карман, а затем выхожу из кабинета. По дороге в конференц-зал захожу на кухню и беру банку воды – благодаря гребаной Келси и ее инициативам в области экологичной организации офиса у нас недавно появилась вода в алюминиевых банках, после чего направляюсь в конференц-зал. Занимаю место с левой стороны.
Только я открываю банку, как одно из кресел справа от меня поворачивается, и, о чудо, в поле зрения появляется лицо Келси.
Вашу мать…
– Джей Пи, – говорит она с вежливой, но явно неискренней улыбкой. Я способен отличить вежливую улыбку от настоящей, и конкретно эта яркий пример вынужденной. – Не знала, что ты будешь присутствовать на встрече.
– Да, Хаксли прислал мне одиннадцать напоминаний о том, что мое присутствие обязательно.
– Ты знаешь, по какому поводу встреча?
– Понятия не имею, – резко отвечаю я.
– О… ладно. – Келси ерзает, и жар опаляет мою шею.
Черт, чувствую ее сладкий цветочный аромат, который преследует меня повсюду, куда бы я ни пошел. Не знаю, может, это игра моего воображения, но клянусь, я чувствую этот запах везде, куда бы ни отправился, а сейчас он еще более отчетливый, чем обычно.
– Ты… ты видел мои проекты здания Андерсона?
– Да, – отвечаю я.
– Тебе понравилось?
– Похоже на другие твои проекты. Если только я не ошибаюсь и ты использовала что-то другое, кроме шкафов из бамбука.
Не собираюсь смотреть на нее, но краем глаза вижу, как она хмурится.
– Джей Пи, если я сделала что-то…
– Знаешь, мне нужно ответить на письма, – говорю я, доставая из кармана телефон.
Вместо того чтобы открыть приложение с почтой – потому что я ни за что, на хрен, сейчас не смогу ответить ни на какие письма, я просматриваю соцсети, проверяя, что тролли говорят о «Ванкувер Агитаторз» и их недавнем поражении в плей-офф. К слову о слабых показателях: не уверен, зачем они вообще решили появиться.
– Я знаю, ты игнорируешь меня, – снова подает голос Келси, явно не понимая намек.
Не отрываясь от телефона, сообщаю:
– Келси, в моей жизни есть дела поважнее, чем игнорирование твоей персоны. Ты не настолько важная птица.
Я чувствую, как жалят слетающие с моих губ слова. И даже не пытаюсь смотреть, какой эффект они оказывают на нее. Мне это не нужно. Я знал, что этим обижу Келси, и все равно не остановился.
Да, я в полной мере соответствую образу ублюдка. К счастью, в этот момент в зал заходят Хаксли, Брейкер и Лотти. Я ожидал, что к нам присоединятся еще несколько сотрудников, но когда Хаксли закрывает дверь и садится, я понимаю, что это все.
Нас лишь пятеро. Не уверен, что мне понравится это совещание.
Клянусь, если они планируют какую-то примирительную миссию или еще какую-то интервенцию, у меня случится контузия, я взорвусь и все такое.
– Вчера мы узнали кое-какие новости. – Хаксли смотрит на Лотти, и мое сердце замирает. Ничего себе! Она что, беременна?
Сажусь поудобнее. Надо попытаться изобразить счастье.
– Лотти беременна? – спрашивает Брейкер.
Хаксли хмурится.
– Почему ты так думаешь?
– Э-э-э, из-за того, как ты посмотрел на Лотти, и потому что в этой комнате лишь члены семьи, а еще ненавязчивое приглашение на встречу.
Он прав.
– Ты правда считаешь, я стал бы тратить рабочее время на то, чтобы объявить о чем-то подобном? Я не стал бы объявлять подобные новости в конференц-зале офиса.
Ха… и то верно.
– К тому же я еще как минимум год не хочу думать о беременности. Мне нужен чудесный медовый месяц, и детям в нем не место, – добавляет Лотти.
Ну вот, больше никаких предположений о беременности.
– Тогда почему мы здесь? – спрашиваю я.
– Потому что информация, которую я озвучу, не должна выйти за пределы этих стен. Новость строго секретная, на данный момент мы единственные, кому она известна.
– Давай выкладывай, – говорю я. – Хватит драматизировать.
Хаксли бросает на меня испепеляющий взгляд, но, к счастью, мне нет до него никакого дела.
– Нам позвонил Уильям Эдисон, наш риелтор. Мы выиграли тендер на историческое здание Анжелика-билдинг в Сан-Франциско.
Охренеть… Келси непонимающе оглядывается.
– Что за Анжелика-билдинг?
– Одно из самых выдающихся многоэтажных жилых зданий в Сан-Франциско. В настоящее время оно пустует, поскольку нуждается в серьезном ремонте. Несколько месяцев назад его выставили на продажу, но вместо простого предложения нам пришлось представить дополнительные планы относительно того, как мы планируем сохранить здание во время ремонта, – объясняет Хаксли.
– Очень красивый объект, – добавляет Брейкер. – Расположен сразу за заливом, а еще там панорамные окна и одни из самых замысловатых работ из мрамора, которые я видел.
– А почему это секрет? – спрашивает Келси.
– Потому что до объявления новостей наша команда должна провести оценку, а затем составить планы относительно того, как нам действовать дальше. Как только пресса разнюхает, будет очень трудно спокойно выполнять работу, реставраторы начнут шпынять туда-сюда и указывать нам, что делать. – Хаксли кладет ладонь на стол. – У нас есть две недели до того, как о соглашении будет объявлено.
