поправляет Тедди, стягивая с себя тяжелую зимнюю куртку.
Под ней он с ног до головы одет в красное: рубашку на пуговицах, брюки, подтяжки, носки.
– Ты уже ходил сегодня в ангар? – спрашивает Тоби, притворяясь безразличным.
Джона смеется и опускает меня на пол.
– Да, чувак.
Тоби ухмыляется.
– Это отличный автомобиль! Я немного повеселился, пока перегонял его вчера в снегопад.
– Вот, Калла. Это тебе. – Мюриэль протягивает мне коробку, с которой пришла, прежде чем избавиться от верхней одежды. – Я надевала его в день своей свадьбы, и ты можешь надеть его в день своей. Ну, знаешь, что-то старое и заимствованное…
– О, я… – С опаской смотрю на коробку.
Судя по ее размеру, изящным дополнением моего свадебного наряда это явно не станет. Заставляю себя улыбнуться и несу подарок к обеденному столу, где осторожно начинаю разворачивать упаковку. Внутри меня бурлит смесь любопытства и страха.
Однажды эта женщина сказала, что счастливее всего чувствует себя в комбинезоне своего мужа. Она гордится тем, что ее вообще не волнуют такие «несерьезные вещи», как одежда.
– Ты собираешься использовать эту бумагу повторно? Давай, рви ее! – восклицает Мюриэль, в предвкушении разминая руки.
Глубоко вздохнув, я поднимаю крышку коробки. Внутри, на папиросной бумаге лежит груда меха.
– Я знаю, в наше время носить мех – табу, но эти норки уже почти сорок лет как мертвы, так что ты вполне можешь вывести их на прогулку.
Достаю из коробки восхитительно мягкое манто.
– Если тебе станет легче, мой отец поймал их, когда они пытались загрызть наших цыплят.
– О, Мюриэль! Оно великолепное! – восклицает моя мама, когда я накидываю его на плечи. Оно сидит на мне так, будто было сшито на заказ.
Астрид присоединяется к ней, поглаживая мех.
– Только посмотри на эти цвета! Кажется, я вижу намек на голубой?
– Лазурное серебро, – с гордостью сообщает Мюриэль. – Думаю, это сойдет за «что-то голубое»? Видите, тут есть полоски цвета слоновой кости.
Когда снимаю манто и подношу его к свету, раздается хор восхищенных вздохов.
– Восхитительная вещь, Мюриэль, – признаюсь я, испытывая чувство вины за то, что усомнилась в ней. – Мне как раз нужно было нечто подобное к моему платью.
– Теперь у тебя есть такой изысканный аксессуар. Я сказала «что-то позаимствованное», но отныне манто твое.
Я удивленно вскидываю брови.
– Вы уверены? Я имею в виду, оно выглядит как нечто, что должно передаваться по наследству.
Сначала ее первое ружье, а теперь манто?
– Именно это я и делаю. – Мюриэль обнимает меня за плечи и неловко, но крепко прижимает к себе. – Послушай, Дикона больше нет, и я уже перестала надеяться, что когда-нибудь Тоби приведет в дом невесту…
– Ты шутишь? – Тоби стонет от отчаяния. – Мне всего тридцать пять!
– Ага, тридцать пять, и ты все еще боишься пригласить на ужин такую девушку, как Эмили, – парирует она, прежде чем снова обращается ко мне. – Калла, ты мне почти как дочь. Сначала ты наденешь его на свою свадьбу, а потом, быть может, когда-нибудь и твоя дочь наденет его на свою.
– Его наденут все пятеро, – щебечет Джона, стоя у холодильника и поглощая пудинг, приготовленный его матерью.
Я бросаю на него многозначительный взгляд, а затем улыбаюсь Мюриэль.
– Спасибо. Мне оно очень нравится.
– Не за что. – Мюриэль похлопывает меня по плечу. – Итак, вы уже определились с меню?
– Еще нет…
– Хорошо, потому что у меня есть идея. – Она поворачивается к моей маме. – Сьюзан, ты, кажется, не очень-то хотела лося, но как ты относишься к рябчикам?
– Рябчикам? – повторяет мама, задумчиво щурясь. – Это ведь птица, верно?
– Я люблю рябчиков, – отзывается Бьерн из кресла, занятый колкой грецких орехов.
– По вкусу это немного похоже на куропатку, – добавляет Астрид.
– Ну, это я пробовала. Помнишь, Саймон, мы как-то заказывали куропатку в том ресторане? – Она смотрит на него в поисках подтверждения.
Саймон прерывает свой любознательный осмотр мехового манто и утвердительно кивает.
– Конечно, я помню.
Мюриэль улыбается.
– Вот и хорошо! Потому что у Венди и Джона Китинг своя птицеферма, и они в большом долгу передо мной. Могу поспорить, смогу достать столько рябчиков, сколько нам нужно, почти за бесценок. А Глория приготовит их с яблоками и орехами. Говорю вам, я никогда не пробовала ничего вкуснее. Обычно она подает их с диким рисом, но с картофелем, который вырастила этим летом Калла, будет ничуть не хуже.
Дамы расставляют стулья вокруг обеденного стола и начинают по памяти перебирать запасы в нашем погребе, высказывая свои идеи.
– Мюриэль очень много для тебя делает, – тихо замечает Саймон.
– Она – что-то вроде крестного отца Трапперс Кроссинг. Ее напористость и участие во всем происходящем приносят свои плоды.
Саймон смотрит на меня из-за оправы очков.
– Если есть возражения против рябчиков, о которых мы должны знать, прежде чем позволить им зайти слишком далеко на этом пути, то скажи сейчас.
– Нет. Хозяева гостиницы однажды угощали нас ими. Было вкусно.
И если бы мы не пригласили Андреа и Джорджа на нашу свадьбу в качестве гостей, то я бы попросила их приготовить это блюдо.
Саймон хмурит брови.
– И что, они похожи на курицу?
– Нет. Это дичь. – Я тоже хмурюсь. – Ты ведь не помнишь тот ужин, о котором спрашивала мама, да?
– Нисколечки, – стыдливо признается Саймон.
– Она и дома такое вытворяет?
Я прерываю чистку картофеля, чтобы взглянуть на разъяренного Джону, стоящего у окна. Его мускулистые руки сложены на груди, а взгляд устремлен в пасмурное небо. Несколько случайных снежинок, упавших с неба ранее, размножились в геометрической прогрессии, надвигая на нас снежную бурю.
Мейбл опаздывает почти на целый час.
– Иногда, – признается Агнес из-за мойки, где она драит кастрюлю. – Если она не в настроении. Но сегодня она казалась спокойной.
– Скажу тебе прямо сейчас: когда вы переедете сюда летом, все изменится. Она не будет устраивать подобные эксперименты, когда рядом буду я.
– Почему это? Сейчас же ты рядом, а ее эксперименты вполне удачны, – произносит Бьерн.
Он долго изучает карты своей в руке, а потом кладет одну из них поверх колоды. Он, Мюриэль, Саймон и моя мама играют в юкер за журнальным столиком, а Астрид и Тедди сражаются в настолку «Мечи и щиты». Мы зажгли несколько старых светильников Фила и расставили их по всей гостиной для дополнительного освещения, поскольку день сменяется вечером, а электричество так и не появилось.
Джона с яростью смотрит на отчима. С момента их крупной стычки два дня назад им неплохо удавалось избегать друг друга, но, боюсь, скоро ситуация
