стало первым звуком, заполнившим комнату, прежде чем за ним последовал тихий разговор. Я молча собрала свои вещи, взглянув на часы, которые показывали десять утра, и думала, что это будет день с двумя чашками кофе.
Перекинув сумку через плечо, я потащилась из класса и здания Колледжа связи, теплое утро разморозило мои замерзшие от кондиционера конечности. Я была на автопилоте, когда шла к Rum&Roasters, протискиваясь в дверь как раз в тот момент, когда зевок растянул мой рот.
Я стояла в очереди, как зомби, заказывая американо с дополнительной порцией эспрессо. Я держала дарующую жизнь в ладонях, когда шла к своему обычному столу.
Только для того, чтобы обнаружить, что он занят.
Шон сидел, согнувшись в моем обычном кресле, одна лодыжка балансировала на противоположном колене, гитара была в его руках, и, нахмурив брови, он тихо перебирал струны. Его темные волосы слегка падали на глаза, и то, как утренний свет струился через окна, омывало его золотом. Он выглядел как обложка альбома в стиле софт-рок, и когда он откинул волосы в сторону и поднял глаза, чтобы увидеть меня, стоящую перед ним, самая сексуальная, самая нежная улыбка появилась на его пыльно-розовых губах.
— Что ж, доброе утро, Ангел.
Я покраснела, оглянувшись через плечо, как будто мне было интересно, ко мне ли он обращается. Когда я снова посмотрела на него, он усмехнулся, отложив гитару в сторону.
— У тебя сейчас есть ореол над головой, судя по тому, как проникает свет, — объяснил он.
Я улыбнулась.
— Без сомнения, прячет рога, удерживающие его.
Шон указал на кресло напротив него.
Я приняла это приглашение нерешительно, в основном потому, что размышляла, не слишком ли я устала, чтобы даже поддерживать разговор, не говоря уже о намеренном флирте. Но один глоток моего эспрессо вселил в меня оптимизм, что я смогу все изменить.
Что бы сделал Клэй?
Он бы сказал мне смириться с этим и играть в игру, вот что.
Я не видела Шона с вечеринки в субботу вечером, и мой желудок переворачивался, чем дольше он смотрел на меня с любопытством.
— Что? — спросила я.
Он покачал головой.
— Ничего. Ты просто… прости меня, если это слишком прямолинейно, но сейчас ты выглядишь прекрасно.
Мои щеки были достаточно горячими, чтобы соперничать с моим кофе, когда я посмотрела на свои руки.
— Я очень сомневаюсь в этом, учитывая, насколько я устала в данный момент.
— Тяжелая ночь?
Я вздохнула.
— Очень. Я работаю со своим боссом над предстоящим благотворительным мероприятием для футбольной команды, и это отнимает больше времени и энергии, чем все мои занятия вместе взятые.
— Я все еще не могу поверить в то, что ты занимаешься связями с общественностью, — оценил он с улыбкой.
— За кого бы ты меня принял, если бы я не сказала тебе ничего?
— Библиотекарь.
Я рассмеялась.
— Это из-за очков, да?
— Среди прочего, — сказал он, и его металлические глаза скользнули по мне, во весь рост, он выгнул бровь, когда увидел эклектичную блузку, которую я сочетала со своим старым джинсовым комбинезоном. Они были мешковатыми и скрывали больше, чем открывали, но то, как его глаза изучали каждый дюйм, больше походило на то, что я была в лифчике и трусиках.
Я прочистила горло, делая глоток кофе.
— Итак, ты спишь здесь, в задней части магазина, или…?
Он провел рукой по своим длинным волосам, снова перекинул лодыжку через колено, прежде чем положить гитару обратно на колени.
— Я работаю над песней, и мне было немного не по себе в моем общежитии, поэтому я подумал, что смена обстановки могла бы помочь.
— Помогло?
— К сожалению, нет, — признался он. — Что-то не так, но я не могу понять, что.
— Сыграй для меня.
Его глаза распахнулись.
— Да?
Я просто улыбалась, потягивая кофе, притворяясь, что все это совершенно спокойно и обыденно, и как будто я не волновалась внутренне из-за того, что Шон Стетсон собирался сыграть для меня неизданную песню.
Он хрустнул шеей, сел немного прямее и прочистил горло, прежде чем начать.
Вступление было мягким и медленным, плавные аккорды перемешались с краткими постукиваниями тыльной стороной ладони по корпусу гитары. Это были перкуссия и струнные в одном флаконе, ритм был соблазнительным и манящим.
Я кивала головой в такт, слегка двигая бедрами на своем сиденье. Когда Шон взглянул на меня, его глаза застыли на этом легком движении бедер, и моя шея вспыхнула от его пристального взгляда.
Мне не терпелось рассказать Клэю.
Он бы так гордился мной, тем, как я подошла прямо к Шону за столом, как круто я все это разыграла. Я становилась прирожденной актрисой, или, по крайней мере, я была на шаг впереди девушки, которая всего несколько недель назад не могла даже выдержать взгляд Шона в переполненном кафе.
Я все еще думала о том, как мне было не терпится рассказать Клэю, когда Шон начал петь, его голос был грубым и резким, дымным, как костер в кустах.
Мне нравится луна
когда она проникает
сквозь окно
и окрашивает твою плоть.
Мне нравятся твои ноги,
когда они раздвинуты,
и ты сгораешь
для меня, детка.
Я чуть не поперхнулась кофе, но каким-то образом сумела скрыть это и сохранить самообладание, когда дьявольская ухмылка расползлась по губам Шона.
Мне нравятся горы твоих грудей,
когда они набухают,
набухают и жаждут
