Клара разогнулась и фыркнула:
– Только не вздумай пытаться что-нибудь выторговать. Я и так все узнаю, есть способы развязать язык, посильнее зелья, которое твоя кузина подмешала мне в воду утром. Когда я получу свое и уйду, вас всех найдут мертвыми в лужах крови. Такая жалость: големы сошли с ума и перебили хозяев. Тут и доказательства имеются, прямо в этой комнате – непроверенное, нелицензированное устройство, механизм для улавливания частиц лунной магии, от которой сходит с ума всякая нежить. Книпс, вы очень талантливы. Нужно было соглашаться на мое предложение еще тогда, а вы все испортили.
– Не узнаешь, – заявила я. – Две минуты назад я разгрызла пилюлю с ядом речной корнеловки. У тебя десять минут на размышление: слушать или отказаться. Противоядие есть, но выпытать у меня его местонахождение ты все равно не успеешь.
На лице Клары добавился какой-то новый оттенок – кажется, это была бледность.
– И тогда зачем тебе со мной чем-то делиться? – поинтересовалась тварь в облике фра Килберт.
– Чтобы ты пощадила моих друзей, – соврала я.
– И не надейся. После твоего признания вы все станете мне не нужны. Книпс, выше решение, молодой человек?
Книпс упрямо мотнул головой и… снял очки. Его неживой глаз медленно повернулся в глазнице и уставился на Клару:
– У тебя не вышло тогда, не выйдет и сейчас. У меня тоже припасен отличный способ уйти из жизни без мук.
– И у меня! – пискнула Милли.
«У тебя-то какой?» – я мученически закатила глаза к потолку.
– Полоумные, – пробормотала Клара, судя по лицу, судорожно ищущая выход из ситуации, чтобы, как говорится, и волкам угодить, и овец использовать.
– У меня мало времени, – напомнила я.
– Да, да, – пропищала из своего угла Милдред. – Давайте уже заканчивать, я вся чешусь. Это все Типси, он линяет. Я вся в его чешуе.
У меня как-то тоже все зачесалось, разом. На Эрика я старалась не смотреть (он явно не одобрял нашу «импровизацию», но не вмешивался), как и не коситься в сторону камина. Жгут уже обвивал мне ноги, но я заметила, как его кончик старательно избегает мест, где на ткань платья прилипла чешуя линяющего огнелапа.
В глубине души росла надежда… нет, злой кураж. Бабушка всегда говорила: если знаешь, что хуже уже не будет, пускайся во все тяжкие. Вот, кажется, и мои «все тяжкие» настали. Если я права…
В последние дни Типси действительно щедро делился чешуей со всем, к чему прикасался. А еще лез ко всем обитателям дома, чтобы его чесали в особо линяющих местах. Только Эрик до сих пор оставался без внимания зверушки, просто потому что огнелап сам сторонился мага, чувствуя его напряжение.
– Ну же! Говори! – прикрикнула Клара.
– Все дело в Диморе, – согнувшись в «мучительном предсмертном» кашле и демонстрируя безукоризненную пену на губах, сказала я. Возня в камине усилилась, нужно было заглушить шорохи. – Ты ведь знаешь, что все темные истинные связаны с Димором. Так вот, там есть поляны фей. Нужно прийти туда на рассвете, отловить фею и заставить ее дать благословение. Фей можно ловить на топленое масло, мак, сладкий рис…
– Ты! – взревела Клара. – Какие феи?! Какой мак?! Ты пытаешься выдать байки диморских сказочниц за правду?! Какой смысл в твоих выдумках?!
– Никакого, – призналась я. – Зато ты немного отвлеклась и расслабилась.
Угадала точь в точь. Вслед за моими словами из камина потек черный дым. В нем утонули наши кресла и все мы. У огнелапов имеется прекрасная способность: они могут выпускать двенадцать видов дыма, настраивая его магию под определенную жертву. В представлении Типси мы были хорошими, пусть иногда и немного вредными человеками, зато злая тетка, отправившая его в камин, просто-таки напрашивалась на кровопускание.
Тетка кровопускаться не пожелала, но Книпс не зря неделями (исключительно из лени) тренировал огнелапа приносить ему мелкие предметы и включать лунную машину. Он громко свистнул, прорвавшись через рев твари. Пока Клара бесновалась посреди комнаты, а мы уворачивались от светящихся в темноте плетей, Типси долетел до устройства и сел на рычаг. Створки машины раскрылись, и в комнату хлынула… луна.
… Как я и предполагала, Клара уже давно не была человеком. Да, она не перерождалась в монстра, так быстро, как многие использовавшие темное волшебство маги – ее защищало благословение, то же, что и меня, и Эрика, и его род, и мой тоже. Но в отличие от всех нас, чувствующих грань баланса между добром и злом, она свою перешагнула.
Машина Книпса накопила достаточно лунной магии. Уловитель выплеснул все. Подчиняясь закону притягивания противоположных видов волшебства, поток развернулся в сторону Клары. Он обрушился на нее, вытолкнув из центра комнаты.
В сиянии крошечных белых кристаллов, собравшихся в столп света, тело фра Килберт плыло и переплавлялось. Свечение поглотило одежду и плоть. Клара превращалась в то, во что давно должна была – в нежить, существо, лишь отдаленно похожее на представителя женского пола.
Оно светилось и рычало, каждый палец удлинился до тонкой плети, из которых в любом месте мог вырасти гибкий «кнут». Жесткие наросты покрывали точки сплетения энергии: солнечное, грудное, горловое и лобное. Но с этим уже можно было воевать – у ЭТОГО имелись уязвимые места, и Эрик с Райаном их знали.
Тварь немедленно выпустила «кнут», один, к моему великому облегчению. Случалось, что перерожденные имели достаточно энергии, чтобы превратиться в спрута – но Клара уже потратилась… на предыдущее шоу со жгутами и мелкими шалостями. Принцип «не показушничай и береги силы» еще никогда не был столь наглядным.
Эрик и Райан вступили в бой. Деревянный грифон Райана заключил Клару в огненную сеть, ненадолго, но пары минут хватило Эрику, чтобы пробить твари грудину. Излучение из лунной машины уже погасло, и Книпс включил боковые фонари. Тварь и так светилась, но при перемещении начинала мерцать и на несколько секунд пропадать из вида.
Мы с Милли бегали от нее, как угорелые. Милдред чуть не упала, споткнувшись о набалдашник трости, выроненный Райаном. Старший Фо Амаль метал руны, как фокусник карты в зал. Тварь гасила добрых три четверти позиций, но с другой стороны ее долбил Эрик.
То, что когда-то было Кларой, методично атаковало Эрика, отмахиваясь от его брата, как от назойливой мухи. Где-то внутри этой твари таилась невысказанная женская обида. Райан тоже обиделся на невнимание и обрушил на монстра комбинацию из четырех рун «ито».
Я пыталась подобраться к жениху и передать ему флакон с антикомариным мухоморником, тем самым зельем, что выдало меня с потрохами в Диморе. Облить монстра жидкостью мог лишь сам Эрик, сама я была не способна улучить момент в этой безумной пляске живого и неживого.
Эрик и Райан, синхронизировавшись до идеальности, исполняли только им двоим понятный сложный танец. В другое время я бы остановилась и полюбовалась тем, как братья оттягивают внимание твари, открываются, чтобы спровоцировать перерожденную на выпад, бьют… и начинают все сначала. Но приходилось следить за перемещением монстра и уворачиваться от второго «кнута», еще слабенького, но стремительно растущего.
Монстр и не думал слабеть. Если бы перерожденные так легко уничтожались, каждый год в Диморе и Беленхейме не гибло бы столько народа. Даже самый слабый при жизни маг-дурачок, переоценивший свои силы и недооценивший Тьму, или сельский знахарь, перестаравшийся с темными травками, или впавший в искушение жрец после начала перерождения становились дьявольски сильными.
В новых нарядах, заказанных в столице, не было столь необходимых для любого зельевара кармашков, и я нашила их сама, под поясом. Первый флакон до Эрика не долетел. Второй облил его самого, поскольку им с Райаном пришлось неожиданно поменяться местами. Оставался еще один.
Эрик был готов поймать склянку, жестом попросив Райана прикрыть его. Но то ли тварь уже поняла, что против нее готовится что-то подозрительное, то ли второй «кнут» случайно зацепил летящий пузырек, но флакон изменил траекторию: подлетел к потолку и начал падать вертикально вниз. Мы следили за ним, уже находясь в замедленном времени. Я или Эрик, или мы оба остановили время, как тогда, в трактире.
