сегодня придет, папа.
Мама с тревогой обратила взор на Брайана и Глорию.
– Конечно, придет! Я ее сын, и у меня день рождения.
– Знаешь, я бы хотела о ней послушать, – сказала я. – Может, посмотрим фотографии Нелли?
– Зачем нам смотреть фотографии, мы скоро увидим ее воочию.
Мама промолчала и сделала глоток вина. Брайан уставился на стол, а Глория теребила цепочку на шее.
– Я ей позвоню.
Папа встал и ушел в дом. Я направилась следом.
Он стоял в кухне с трубкой стационарного телефона в руке.
– Погоди. – Отведя телефон подальше, чтобы разглядеть цифры, он начал нажимать на кнопки. – Ноль-семь-один…
– Папа…
– Тише. – Он раздраженно меня оттолкнул, поднес телефон к уху и оперся о стол свободной рукой. – Проклятье!
– Никто не берет?
– Нет.
– Наверное, она вышла, папа. Или в пути. Мы можем оставить ей еды… – Он нажал отбой и положил трубку на базу. – Расскажешь о последнем дне рождения, который вы провели вместе?
Я вышла обратно в сад, и отец нерешительно последовал за мной.
Мы с мамой подали обед: свиные отбивные со стручковой фасолью и картофельным пюре. Поднеся тарелку к лицу, папа недоверчиво осмотрел содержимое.
– Что это?
– Свиные отбивные, – ответила я. – Как в твоем детстве.
– Нет, я их никогда не ел.
– Да, Билл, – вмешалась мама. – Ты их обожал.
– Вовсе нет, терпеть не могу вкус свиных отбивных. Они мне никогда не нравились.
– А мне они всегда нравились, – сказал Брайан и с довольным видом потянулся за кусочком на косточке. – Особенно с горчицей.
– Рад за тебя, а я свинину терпеть не могу.
– Чего бы ты хотел взамен, папа? Твой день рождения – тебе и выбирать.
– Что угодно, только не свиные отбивные.
– Мам, есть яйца? Я могу быстренько сделать ему омлет…
– Нет-нет, не надо суетиться, – сказал он. – Я просто съем гарнир.
За обедом каждый сам накладывал еду в тарелки. Говорили мало, лишь изредка раздавалось бряцание посуды, возгласы одобрения и реплики о том, какая чудесная выдалась весна – такая же мягкая, как свиные отбивные, которые папа тщательно пережевывал, раздувая ноздри.
– Где ты родился, Билл? В какой больнице? – спросила Глория.
– В Хомертоне, – ответила мама.
– Разве в Хомертоне?
– Да, бабушка Нелли однажды показала мне твое свидетельство о рождении. Больница Хомертон, третье мая тысяча девятьсот сорок второго года. Уильям Перси Дин.
– Перси! – воскликнула Глория. – Какое чудесное второе имя. Мое – Джудит. Скука. А у тебя, Нина? Никак не вспомню…
– Джордж.
– Ах да, точно.
– Потому что «Wham!» возглавляли хит-парад в день моего рождения.
– «Wham!» не занимали первую строчку в день твоего рождения, – возразил папа, откладывая вилку.
– Нет, занимали, – сказала мама.
– В тот день номером один была «Lady in Red» Криса де Бурга.
Мама рассмеялась.
– Очень смешно, Билл. Так, кто хочет выпить?
– Но это правда! – сказал папа.
– Нет, это были «Wham!» и «The Edge of Heaven». Вот почему мы дали ей второе имя Джордж. Итак, что насчет напитков…
– О ГОСПОДИ, – прорычал отец и в нехарактерном для себя раздражении стукнул кулаками по столу. – Почему, черт возьми, никто больше меня НЕ СЛУШАЕТ?!
– Я тебя слушаю, папа.
Он закрыл глаза и заговорил тихим голосом, пытаясь успокоиться.
– В день, когда ты родилась, хит-парад синглов возглавляла «Lady in Red» Криса де Бурга. Я прекрасно это помню, потому что она играла в «Ниссане Микра», когда мы везли тебя из роддома.
– О, мне так нравился этот «Ниссан Микра»! – проговорила Глория с набитым ртом. – Такой миниатюрный. У тебя был просто уморительный вид за рулем этой штуки, Билл. Будто Нодди в своей игрушечной машинке.
– Ты опять путаешься, – сказала мама, накладывая папе в тарелку еще стручковой фасоли.
– Нет. И я БОЛЬШЕ НЕ ХОЧУ эту чертову фасоль, так что ПРЕКРАТИ СУЕТИТЬСЯ.
– Билл, – взмолилась мама.
– Хорошо, папа, я сейчас посмотрю, не волнуйся. – Я достала из сумки телефон. – Ну вот, есть веб-сайт, где перечислены все хиты номер один в Великобритании с 1950-х годов.
– О, поищи потом наши! – вклинилась Глория.
Я прокрутила страницу вниз до 1980-х и нашла 3 августа 1986 года.
– Мама, он прав.
– Спасибо! – торжествующе сказал отец.
– Нет, не может быть.
– Да. Со второго по двадцать третье августа номером один в Великобритании была «Lady in Red».
– «Я никогда не видел тебя такой прекрасной, как сегодня», – замурлыкал Брайан с закрытыми глазами, покачиваясь на стуле. – «Я никогда не видел тебя такой счастливой, м-м-м, хм-м-м, м-м-м».
Я вдруг поняла, что всю свою жизнь его ненавидела.
– Когда же «The Edge of Heaven» была на первой строчке? За неделю до твоего рождения? – спросила мама.
– Нет, мимо. С двадцать восьмого июня по двенадцатое июля.
– Не так уж мимо, это одно и то же лето.
– Но почему ты всегда говорила, что она возглавляла чарт в день моего рождения?
– Не знаю, наверное, я неправильно запомнила.
– Почему вы не назвали меня в честь Криса де Бурга?
– «Lady in Red» – ужасная, ужасная песня. Ты бы не захотела носить имя в ее честь. Я люблю Джорджа Майкла, люблю «Wham!» и обожаю «The Edge of Heaven».
– Вы бы видели, как Мэнди танцевала под нее на нашей свадьбе, – встрял Брайан. – Чуть не выбила глаз моему зятю своим хай-киком!
– Кто такая Мэнди? – спросил отец.
– Я, – сказала мама.
– Папа, она не Мэнди, а Нэнси.
– Ну вот, опять.
Мамин взгляд метнулся к Глории в поисках поддержки.
– Ты не можешь изменить ход истории, потому что тебе так удобнее, – сказала я.
– Ход истории! – хохотнула мама. – Только послушай себя, Нина, это уже перебор.
– Ты знаешь, о чем поется в «The Edge of Heaven», мама? Ты когда-нибудь вникала в текст?
– Конечно.
– Сомневаюсь, потому что иначе ты бы поняла, что назвать новорожденную дочь в честь этой песни – совершенно неприемлемо.
– Нет! Это отличная, веселая, танцевальная композиция. – Мама принялась убирать тарелки, давая понять, что разговор окончен.
– «Я запер бы тебя, но твои мольбы о свободе невыносимы. Я заковал бы тебя и вырвал клятву, что я у тебя единственный».
– Там есть такие слова? – спросила Глория. – Я всегда слышала «засмеял бы тебя». Правда, если подумать, какой в этом смысл?
– «Я связал бы тебя, но не бойся, детка, я не причиню вреда, если ты сама не попросишь», – продолжала я.
– К чему ты клонишь?
– Это песня о БДСМ, мама. И чертовски странно, что мы всей семьей слушали это каждое утро в мой день рождения.
– БДСМ? Что это? Водительские курсы? – спросила Глория, раздувая ноздри.
– Нет, не курсы, а садомазохизм.
– Не говори этого при отце.
– С удовольствием послушаю! – сказал папа.
– Билл, помолчи.
– Не затыкай ему рот, он здесь единственный говорит разумные вещи.
– Глория, Брайан, я схожу с ума? Я просто не понимаю, в чем проблема.
– Глория, Брайан, при всем уважении, это вас не касается.
– Ты невероятно груба, Нина.
– Ты лгала мне тридцать два года о том, кто я.
– Речь не о твоей личности, а о том, в честь кого тебя назвали.
– Это одно и то же.
– Не смеши. Ты чересчур увлеклась приложениями для знакомств.
– Я больше ими не пользуюсь.
– Ну ладно, тогда «Майфейс». Все эти веб-сайты, из-за которых люди зацикливаются на том, «кто они» и как донести это до всех. Не нужно постоянно всем объяснять! В наше время «кто ты» определялось тем, что происходило вокруг, когда ты вставал с постели и просто жил день за днем.
Глория с умным видом кивнула в знак согласия.
– Пойду прогуляюсь, – сказала я, вставая со стула. – Помогу тебе убраться, когда вернусь.
– Хорошо, дорогая! – откликнулась мама. – Не опоздай к десерту.
Я пришла домой через полчаса – этого времени хватило, чтобы дойти до магазина на углу, купить пачку сигарет и жевательную резинку, выкурить две сигареты и прожевать полпачки в попытке скрыть запах. Я вернулась спокойная и настроенная подарить папе приятный и непринужденный день рождения. Я застала его в одиночестве сидящим с книгой в кресле.
– Все в порядке? – спросила я. – Где остальные?
– На улице… – Папа отложил книгу, снял очки для чтения и нахмурился. – Хм, простите, как вас зовут?
