поменять нас местами, – произнесла я вслух, продолжая смотреть на экран. – Если поторопитесь, наверняка успеете.
Альберт с Эштоном молча покинули помещение, оставив меня наедине с Эмили. Мы долго смотрели друг на друга, затем я произнесла:
– Пойду к куратору этапа. Обсужу обмен.
Эмили кивнула, продолжая удивлять меня своим смирением.
– Спасибо.
Организаторы не сразу пошли на уступки, но в итоге мне удалось их убедить. Вот только пришлось пообещать ненавистным пиарщикам, что мы с Майком подыграем им и позволим сделать совместные снимки, чтобы подогреть интерес среди зрителей.
* * *
Ты видишь свет
В тех землях, где давно осела тьма
Слова песни сами по себе слетали с языка, пока я окидывала безразличным взглядом ту часть зрителей, что присутствовала в зале, и членов жюри. Ребята в группе не обрадовались резкому изменению планов, но спорить не стали. Мы вышли на сцену и отыграли на пределе возможностей. Как и всегда. Вот только удовольствия от любимого занятия я не получала, наконец отчетливо поняв, что мне здесь не место. Этот конкурс душил меня, перекрывал кислород внутренней музе. Две недели я не садилась ни за тексты, ни за музыку, ощущая себя запертой в крошечной комнате, куда не доставал даже солнечный свет.
А прямо сейчас… прямо сейчас душило еще и неустанное чувство вины.
Если Майка не найдут. Или с ним что-то случилось…
Я крепче стиснула микрофон, зажмурилась и точно так же на автомате завершила песню.
Свет погас. Раздались аплодисменты. Но я их не слышала. Пульс стучал в ушах, когда ринулась за кулисы и помчалась к гримерке The Crime.
Зеленые стены коридора тоже давили. Но вот уже распахнулась заветная дверь, из которой вышли Альберт с Эштоном. Резко остановившись перед ними, я уперлась руками в колени, пытаясь перевести дыхание.
– Нашли, – коротко ответил Альберт на мой невысказанный вопрос. А когда я подняла на него взгляд, он кивнул в сторону гримерки.
Выпрямившись, я зашла внутрь.
– Отлично! – воскликнула Эмили, увидев меня. – Займись им, – и вручила мне аптечку. – А я пошла за гримером. В таком виде ему на сцену нельзя.
Когда Эмили вышла в коридор, я наконец нашла взглядом Майка.
Он сидел на одном из гримерных столиков, бездумно крутя в руках с разбитыми в кровь костяшками раскрытый складной нож. Еще не видела его лица целиком, но не упустила из внимания рассеченную губу.
Его куртка лежала рядом. Вся в пыли. Майка порезана в паре мест, на руках тоже виднелось несколько рассеченных линий, добавивших татуировкам багряный оттенок.
Майк стремительно перехватил ладонью лезвие и сжал.
– Майк… – осторожно позвала, боясь, что он поранит себе руку от моего резкого оклика.
Он разжал ладонь и медленно поднял на меня усталый взгляд.
Одна моя рука непроизвольно стиснула аптечку, вторая сжалась в кулак.
Я скользнула взглядом по глубокой царапине на лбу, припухшему веку, ссадине на скуле и кровоточащей губе.
Мне не хватало духа начать разговор первой, поэтому я просто поставила рядом с ним аптечку и принялась доставать все необходимое, чтобы обработать раны, не представляя, с какой из них начать. Майк пристально следил за моими действиями, но, подобно мне, не торопился ничего говорить.
Я осторожно потянулась к его руке. Перевернув ладонь, осмотрела ссадины. Казалось, раны уже стали покрываться корочкой, но их определенно нужно было промыть, прежде чем позволить полноценно затянуться.
Вновь подняв голову, поняла, что Майк продолжал смотреть на меня. Стальной взгляд. Буквально. И по оттенку, и по эмоциям. Пробирающий до костей.
– Что произошло? – не выдержала я более тишины.
Но он только продолжал смотреть. Непостижимо. Ни намека на привычную ухмылку. Он злился? Обиделся? Я не понимала.
Решив, что уже не дождусь ответа, потянулась за антисептиком и занялась его руками.
– Я сглупил, – послышалось спустя пару мгновений. – Полез куда не стоило.
Боясь спугнуть откровение, я не отрывалась от своего дела.
– Антонио просил сегодня вечером наведаться в один бар. Владелец – брат того подонка, что напал на тебя по приказу Герарда. – Я замерла и выпрямилась, глядя на Майка. – Ему оказывали протекцию как родственнику одного из Тигров. Но все изменилось. Однако он не торопился платить. Планировалось, что я поеду туда вместе с Тиграми. Но решил, что это отличный способ выпустить злость, так что ринулся вчера в одиночку. Угодил в западню. Не знаю, почему они меня сразу не прикончили…
– Замолчи, – оборвала его я.
Одна мысль, что мы могли его не найти – или найти его труп, – ввергала меня в ужас.
– У них были все шансы. Никто бы не узнал.
– Перестань. Это не смешно.
– Разве я смеюсь? – По спине пронеслись мурашки от того, с какой серьезностью был задан следующий вопрос: – Скажи, ты бы тосковала по мне, если бы они меня убили?
– Меня бы уничтожило чувство вины.
– Это не ответ.
Рука замерла над ссадиной на его скуле, а взгляд медленно нашел его глаза. Ни единого признака насмешки. Одна лишь решимость и жажда узнать ответ.
– Перестань говорить о смерти, – полушепотом попросила я.
– Я не боюсь говорить о том, что настигнет каждого из нас. И ты все еще не ответила.
Ответ очевиден. От одной только мысли о подобном исходе щемило в груди.
– Да, – наконец сорвалось с языка. – Доволен? Я бы скучала по тебе. – И продолжила, все больше распаляясь: – По твоей наглой ухмылке, неуместным шуткам и дурацкой манере выводить меня из себя, не прилагая к этому никаких усилий. Ты несносный, высокомерный, и в большинстве случаев я не знаю, что от тебя ожидать, но… – Я почувствовала, как у меня задрожала нижняя губа, хоть и старалась скрыть волнение. – Но мне ненавистна мысль, что с тобой могло что-нибудь случится. Прошу, будь осторожнее.
С каждым моим словом в глазах Майка что-то менялось. Загорались новые искорки радости и одновременно смятения, а после всколыхнулось пламя надежды.
Рука сама потянулась к нему, намереваясь коснуться щеки, но Майк перехватил ее и поднес к губам. Легкий след поцелуя отпечатался на ладони. Опалил, словно оставленное клеймо. И вновь мурашки… на сей раз восхитительные мурашки вихрем окутали тело, посылая в мозг импульсы удовольствия.
– Прости, – тихо произнес Микаэль. – Прости, что сорвался и сбежал.
– Прости, что накинулась на тебя с обвинениями. И что не обсудила вопрос с грядущим отъездом.
Прости… Казалось бы, невесомый набор букв и звуков, но сколько же веса они в действительности имели. Если бы люди смелее признавали свои ошибки, многого можно было бы избежать. Прости… Именно этого слова мне
