я ничего не мог с этим поделать. Все бурлящие во мне чувства сводились к одной простой фразе, безжалостному, неумолимому факту.
«Меня там не было. Меня там не было. Меня там не было».
Меня не было с братом, потому что я уехал к ней.
– Эшер? – Фейт мягко коснулась моего плеча. – Пора отправляться на причал.
День настал, но я не собирался бросать прах брата в океан. Не сегодня. Я так решил. Почему всем чертовски не терпелось провести похороны и поминки всего через несколько дней после трагического события? Как будто люди спешили покончить с грустью и вернуться к обычной жизни. Они вполне могли это сделать, а мы – нет. И я хотел еще хоть ненадолго удержать рядом Моргана.
Но не Фейт. Ее придется отпустить.
Калео и так потерял все, я не мог отвезти племянника в Сиэтл, подальше от родного дома. Он лишился большего, чем любой из нас. А Фейт не сумеет остаться здесь со мной. Конечно, ради меня она, возможно, попытается. Однако я не мог выдернуть ее из привычной жизни и предложить ей обломки своей. Я не заставлю Фейт выбирать, я сделаю выбор за нее. По крайней мере с этим я справлюсь – пусть во всем остальном и потерпел неудачу. Я не выполнил свой долг, убрал ногу с педали газа, потерял контроль, улетел за океан и не слышал, как сработала сигнализация.
Говорят, я бы все равно ничем не смог помочь. Вот только я этого никогда не узнаю.
Потому что меня там не было.
Я взглянул на Фейт. Покрасневшие глаза опухли от слез, но все равно казались прекрасными, в них светилась любовь ко мне. Зрение затуманилось. Мне нельзя плакать, иначе я рассыплюсь на миллион осколков.
Протянув руку, я коснулся ладони Фейт, лежащей у меня на плече, в последний раз ощутил ее бархатистую кожу.
А потом отпустил.
– Тебе пора домой, – проговорил Эшер.
Я нашла его на заднем дворе. Скрестив руки на груди, он не сводил взгляда с океана. Эшер выглядел изможденным, под глазами залегли темные круги – вряд ли за четыре дня, прошедших с нашего возвращения, он спал больше нескольких часов. Мне почти не удавалось побыть с ним наедине, и теперь я корила себя, что не заметила, в каком он состоянии. Я занималась всем необходимым, стараясь лишний раз его не трогать, и совершила ошибку.
– Домой? – переспросила я. – Нет, совсем не обязательно. Я останусь, насколько нужно. – Я с трудом сглотнула. – Даже…
– Нет! – отрезал Эшер. Лед в его голосе пронзил меня словно нож, и я вздрогнула. – Тебе нужно уехать.
– Эшер… не понимаю. Я что-то сделала не так?
– Не ты. – Он не сводил темных глаз с линии горизонта. – Я. Мне не следовало уезжать, оставлять… – Он стиснул челюсти, на скулах заходили желваки. – Уезжай домой, Фейт. Возвращайся к себе.
– Эшер, я… – Глаза наполнились слезами.
– Ты что, не слышишь? – прорычал он, резко обернувшись ко мне. От неожиданности я отступила.
К щекам прилила кровь, сердце, казалось, готово было разорваться надвое.
Сейчас в доме собрались люди, готовые отправиться на пристань для поминальной службы.
– Возвращайся в Сиэтл, Фейт, – продолжил Эшер. – Ты не сможешь жить без покупок, изысканных обедов. Ты привыкла к изнеженной жизни, и этот островок тебе не подходит. Ты сама знаешь, что не сумеешь здесь прижиться.
– Это нечестно, – выдохнула я. – Я…
Эшер будто не слышал меня.
– Тебе здесь не место, а мне не место там. Мне следовало остаться здесь, с ним. Я обещал всегда его защищать, поклялся…
На последнем слове его голос дрогнул. Эшер глубоко вздохнул, будто втягивая боль внутрь, не давая ей вырваться на свободу. Конечно, он винил себя. Он считал себя защитником и верил, что потерпел неудачу.
– Эшер, не надо, – дрожащим голосом проговорила я. – Ты ни в чем не виноват и не можешь…
– Не надо говорить, что я могу, а чего нет! – прорычал он. – Мы никогда, черт возьми, не узнаем!
В его словах отчетливо прозвучало обвинение, и я отшатнулась. Эшер выдержал мой взгляд, лицо исказилось от боли и скорби. Сквозь трещины в броне я видела, что наружу пыталась пробиться любовь.
– Не нужно так, – мягко проговорила я. – Я могу сделать все, что захочешь… быть там, где нужно. Я люблю те…
– Мне нужно, чтобы ты уехала, – отрезал он. – Вот и все.
Я отступила на шаг; слова прозвучали твердо, словно приговор, их окончательность пронзила до глубины души.
– Л-ладно, – прошептала я. – Если ты так хочешь.
Он больше ничего не сказал. Скрестив руки на груди, Эшер вновь закрылся от меня и отвернулся к океану.
Я ощущала себя словно в бреду, будто бы меня накачали наркотиками. Развернувшись, я прошла через лужайку и по ступенькам поднялась на веранду. Сидящая в кресле Моми протянула ко мне хрупкую руку.
– Фейт… не надо.
– Я должна. – Я опустилась рядом с ней на колени. – Ему так нужно, и я не… – Слезы сдавили горло, но я попыталась загнать их внутрь. – Когда он смотрит на меня, то вспоминает, как поехал за мной в Сиэтл. Он страдает, не стоит усугублять его боль. Я так не могу.
– Он сам не знает, что ему нужно, – проговорила Моми, в ее глазах блестели слезы. – Все еще слишком свежо. Время – вот нужное нам всем лекарство. Ему просто требуется немного времени.
Я покачала головой:
– Стоит уважать его желания.
– Понимаю. – Моми кивнула, не сводя взгляда со смотрящей на океан фигуры. – Возможно, в этом есть смысл и в будущем мне откроется более обширная картина. Но пока я ничего не вижу. Пока нет. – Она сжала меня в объятиях. – Алоха, Фейт.
– Алоха, Моми. Если что-нибудь понадобится, звони мне. В любое время.
Пустые слова. Я ведь буду далеко – от нее, от Калео, от Эшера…
Я поцеловала ее в щеку и поспешила в дом, мимо Хлои Барнс, капитана Рейеса, пожарных, друзей и Паулы. Все ждали, когда придет время отправляться на пристань. Прежде, чем кто-либо успел меня остановить, я взяла свою сумочку и выскользнула на улицу.
Я приехала сюда без вещей и теперь уезжала ни с чем.
* * *
Открыв дверь в квартиру, я наткнулась на осколки ужасного телефонного звонка. По гостиной рассыпались наброски рекламы для «Ред Булл», на полу скомканной кучей до сих пор валялись пиджак и галстук Эшера. Я словно попала на
