она на него не обижается.
– Нет, это будет долго, час пик, – пробормотала она, все еще избегая его взгляда. – На метро гораздо быстрее. Если хочешь, возьми Флору. Сейчас ведь твоя неделя.
Флора, храпевшая под одеялом, даже ухом не повела. С тех пор как между Марго и Уиллом началось то, что началось, очередь спуталась – необходимость в дележке пропала. Упоминание о «его неделе» чрезвычайно встревожило Уилла.
– Что-то случилось? – сдавленным голосом спросил он.
– Послушай, у меня нет времени на разговоры, надо идти, – сказала Марго и выскочила за дверь с коллекцией сумок, чуть не протаранив ее головой.
– Значит, все-таки случилось? – крикнул он вслед, откидывая одеяло, но в ответ лишь хлопнула входная дверь.
Наверное, прошлым вечером, желая проявить сочувствие, нежность и заботу, от чего он обычно бежал, как от чумы, Уилл невольно нарушил границу. Получается, что он повсюду таскал с собой барьеры и выстраивал границы, не понимая, что другие тоже имеют право отгораживаться стенами.
Не помня себя, точно лунатик, он развез заказы, нарвался в процессе на штраф, не заметив знака «Погрузка запрещена», и к обеду совершенно потерял аппетит. В магазине было тихо, и он прошел за угол к хозяйственным помещениям, где Роуэн с помощниками готовили украшения для свадьбы. Украшать предстояло сад величиной с футбольное поле.
– Когда мы закончим, все это должно выглядеть как сказочный грот, – угрюмо пояснила Роуэн, ловко сплетая вертикальные гирлянды из лиловой сирени и нежных розовых цветов для декоративной стены, на фоне которой будут фотографироваться гости.
– Тебе помочь? – спросил Уилл. – Только мне что-нибудь попроще.
– Хотела попросить тебя сделать букет для невесты, – съехидничала Роуэн. – А вообще можешь включить режим грозного банкира и сказать матери невесты, чтобы она убрала лосося из холодильника, который выделила для украшений на столы. И еще нужно объяснить младшему брату невесты, что белая роза в петлице не превратит его в гея.
– Я с удовольствием возьму на себя непокорную мать, а со своим сыночком-гомофобом, ненавидящим цветы, пусть разбирается сама, – решил он.
Завершив дипломатическую миссию, он устроился на табурете и начал помогать с обработкой цветов, чтобы те достигли совершенства в день свадьбы и ни минутой раньше. В ритмичных повторяющихся движениях секатора было что-то успокаивающее. Он подрезал стебли белых роз и передавал следующему работнику, который аккуратно помещал цветы в ведра с питательным раствором.
– Большое спасибо, что помог с цветами, хоть ты и сноб, – поблагодарила Роуэн вечером, когда они закрывали магазин. – Правда, это слишком малоквалифицированная работа для человека с твоим образованием.
– Стараюсь быть ближе к народу, – пошутил Уилл, хотя тяжесть на сердце не располагала к веселью. – Хочешь выпить?
Обычно он не поверял своих горестей родным. Вернувшись домой, он принял не совсем удобную для себя роль человека, который устраняет неисправности и улаживает конфликты. На него можно положиться, он всегда подстрахует и решит все вопросы. И только с Роуэн у него сохранились другие отношения. Они оставались так же близки, как в детские годы.
Возможно, это было единственное счастливое наследие их детства. Шесть лет назад, когда Роуэн родила близнецов и страдала послеродовой депрессией, она звонила Уиллу во время ночных кормлений – ранним вечером по нью-йоркскому времени. Они пересмотрели вместе несколько сезонов «Западного крыла», а иногда Роуэн просто хотелось поговорить, поделиться своими страхами. Она опасалась, что циклы насилия склонны к повторению, и боялась оказаться плохой матерью.
Разумеется, Роуэн не могла быть плохой матерью. Она и замуж-то вышла за полную противоположность своего отца. В тот непростой год донельзя мягкий и расслабленный Алекс стал для нее надежной опорой. Уилл тоже ей помогал, ведь они с Роуэн могли понимать друг друга как люди, чьим отцом был Питер Гамильтон. Сестра поняла бы его, как никто другой. Когда он вернулся в Лондон, полуживой, именно Роуэн убедила его пойти к психотерапевту.
А сегодня она лишь беспомощно пожала плечами.
– Я бы с удовольствием, но не могу. Обещала вернуться домой к ужину, искупать детей и прочитать им сказку. Они меня почти не видят по выходным.
– Конечно, тогда иди.
Роуэн заперла дверь студии.
– Надо как-нибудь наверстать, – добавил Уилл. – Когда свадебный сезон пойдет на спад.
– Запишу тебя на октябрь, – сказала Роуэн, опустив в сумку ключи, и внимательно посмотрела на Уилла.
– Что с тобой?
– Ничего, все в порядке, – решительно произнес Уилл.
– Ты говоришь, как мама, когда не все в порядке, – нахмурилась сестра, скрестив руки на груди и прислонившись к двери. – Даю тебе пять минут моего драгоценного времени. Что случилось?
– Ничего.
– Сейчас получишь!
– Ладно, ладно. Послушай, когда ты начала встречаться с Алексом, через сколько ты поняла… что он…
– Что я его люблю? Что хочу провести с ним всю свою жизнь? – пришла на выручку Роуэн. – Ты о Марго?
– Она мечтает о семье. Она сразу дала это понять, еще до… ну, до того, как… Мы ничего друг другу не обещали, Ро, только это ведь несправедливо по отношению к ней, если ей нужен человек, для которого это всерьез и надолго, да?
– Ого! Тут пятью минутами не обойдешься, – вздохнула сестра, и на ее лице отразилась глубокая задумчивость. – Значит, ты уверен, что у вас с Марго ничего не получится, особенно семья?
Странно было вести такой серьезный разговор, стоя под запертым магазином.
– Дело не в Марго. Она будет прекрасной матерью, правда, слишком беспокойной. Она ответственна и хочет, чтобы у всех была самая лучшая жизнь, – начал объяснять Уилл, ведь именно этого хотела Марго для Флоры, и никто не скажет, что Флора не получает все самое лучшее. Кроме самой Флоры, которая наверняка считает, что ей нужно значительно больше сосисок и почесушек.
– Гм… Вопрос на миллион долларов. А ты хочешь иметь детей?
– Помнишь, когда у тебя родились близнецы, и ты говорила, что боишься не справиться? А вдруг, когда у меня появятся дети, я превращусь в Питера? Или просто пойму, что не способен быть хорошим отцом? Что он был прав, и я никчемный. Ни на что не гожусь.
– Ты совсем не никчемный, – пылко произнесла Роуэн, ведь сестрам положено защищать своих братьев. – Послушай, идем к нам, поужинаешь, – предложила она.
В это мгновение у него в кармане настырно запищал телефон, который молчал целый день, потому что Уилл никому не нужен.
Сообщение от Сейдж.
«Эй, ты где? Ты должен был прийти на ужин полчаса назад. Мама говорила тебе утром. Срочное дело. Немедленно поднимай свою задницу и чеши к нам».
– Придется отложить, – сказал он Роуэн. – У Сейдж очередной экзистенциальный кризис, требующий моего присутствия.
– Слава богу, что не моего, – передернулась Роуэн. – Жду завтра полного отчета.
Они
