– так было удобнее вытирать слезы и вдыхать сладкий запах печенья.
Флора решила, что с нее хватит. Она вырвалась и стала отталкивать Марго, упираясь передними лапами в грудь. На ее обычно милой, довольной мордашке появилось сердитое выражение, как если бы она увидела собаку, которая ведет себя неподобающе, и была вынуждена вмешаться.
– И ты, Флора? – пробормотала Марго.
Бросив на нее еще один взгляд, теперь не сердитый, а скорее обиженный, собака спрыгнула с дивана. Через десять секунд Марго услышала, как она гоняет по полу пустую миску. Она считала свою потребность в пище более важной, чем потребность Марго в любви.
Нельзя хандрить вечно. Марго по опыту знала, что в самые тяжелые и горькие моменты становится легче, если начинаешь действовать и берешь ситуацию в свои руки. Поэтому уже в четверг утром она подходила к зданию клиники репродуктивной медицины на Харди-Стрит, куда записалась на прием.
Клиника располагалась в солидном георгианском особняке. Выдержанная в мягких серых оттенках комната для консультаций, куда ее провели, напоминала скорее номер роскошного отеля, чем медицинское учреждение.
Марго вытерла потные ладони о подол платья. Ей предстояло пройти первичное обследование на фертильность. Поговорить с врачом, сдать анализ крови и сделать УЗИ органов малого таза – наверное, не самая приятная процедура, но надо привыкать.
В комнату вошла холеная блондинка в белом халате, похожая больше на косметолога, чем на врача.
– Я доктор Дрейпер, – сказала женщина, усаживаясь в серое бархатное кресло напротив Марго, – пожалуйста, называйте меня Клэр.
Она держала в руке планшет с анкетой, которую уже заполнила Марго.
У Марго вспотели не только руки. Капельки пота выступили на лбу и над верхней губой. Она сделала несколько глубоких вдохов. Клэр улыбнулась.
– Честное слово, я не такая уж страшная, – продолжала она с легкой, почти смущенной улыбкой.
Марго немного расслабилась.
– Давайте просто побеседуем о том, что привело вас сюда и как мы можем вам помочь.
– Ну, мне тридцать шесть, скоро тридцать семь, и я не замужем. У меня никого нет. Совсем никого. Я очень хочу иметь семью, но с каждым днем чувствую, что время уходит, и, если я заморожу яйцеклетки, мне будет легче.
Какой ужас, она произнесла это вслух!
– Я не теряю надежды и все-таки хочу смотреть правде в глаза, – добавила она.
– Я вас понимаю, – сказала Клэр, точно и сама отчаялась найти того самого, единственного, или хоть мало-мальски подходящего. – Теперь мне хотелось бы увидеть более четкую картину вашего репродуктивного здоровья. Вы когда-нибудь беременели?
Спокойным, хорошо поставленным голосом Клэр начала расспрашивать Марго о ее половой жизни, контрацепции и месячных, даты которых Марго отмечала в специальном приложении с тех пор, как у нее появился айфон.
Имея достаточно знакомых с бесплодием, Марго знала, что экстракорпоральное оплодотворение – это не просто когда у тебя берут яйцеклетки, оплодотворяют и вставляют обратно. Это длительный, эмоционально и физически сложный процесс, не всегда приводящий к желаемому результату. Но она понятия не имела, что ей тоже будут колоть гормоны, исследовать и повышать фертильность, пока не придет время извлечь яйцеклетки и заморозить на десять лет.
Марго не могла даже представить, что и в сорок семь лет будет ждать человека, который захочет быть ее мужем и отцом ее ребенка. Причем ребенок будет зачат не обычным способом, а в чашке Петри или в пробирке, хотя, судя по заоблачным ценам, Марго надеялась на оборудование поизысканнее, чем пробирка.
А если мужчина так и не появится, то придется искать донора спермы – вообще кошмар. Несмотря на модные мягкие кресла, все здесь было таким больничным, холодным, бездушным. И никаких, черт возьми, гарантий, что это сработает.
Марго всегда хотела детей, семью, мужа, о котором будет заботиться, а он в свою очередь – о ней. Только теперь она поняла, что этого может не случиться. Скорее всего, придется делать это в одиночку, как и все остальное.
Но самое страшное было впереди. Клэр начала расспрашивать о ее матери, как у той обстояли дела с репродуктивным здоровьем, о чем Марго имела весьма смутное представление, ведь она потеряла маму в восемнадцать, и они о многом не успели поговорить. И разумеется, доктор Дрейпер поинтересовалась, от чего умерла Джуди Миллвуд. «Рак? Рак чего? А бабушка тоже умерла от рака?»
– Возможно, надо взять еще один анализ крови, когда будем делать тест на антимюллеров гормон, – сочувственно сказала Клэр. – Хотите сделать его сегодня или вам нужно время на размышления?
Марго пришла сюда, потому что устала об этом думать. Она готова была сдать кровь, пройти УЗИ и поставить подпись возле галочки.
– Я просто… Я не могу… – выдавила она и подумала, что сейчас заплачет, но ее словно придавило со всех сторон глыбами льда, и она не могла пошевелиться.
Она встала, сказала, что ей нужно подумать, и долго шла по безвоздушному пространству коридора, а затем по лестнице, пока не очутилась на улице. Хватая ртом воздух, она вцепилась в кованую ограду.
Ее захватили мысли, которые она все эти годы безжалостно гнала прочь. Она перенеслась в прошлое, в последний год маминой жизни. В каком-то смысле это были чудесные одиннадцать месяцев. Марго взяла академический отпуск – в надежде, что Джуди поправится, и страх, разъедающий ее изнутри, останется в прошлом.
Они почти не расставались. Да, все это было: утомительная монотонность визитов к врачам, сеансы химиотерапии. Но кроме всего прочего Джуди хотела подготовить Марго к взрослой жизни: учила готовить соус бешамель, менять вилки в электроприборах, отличать хороших мужчин от плохих.
Когда выяснилось, что лечение не помогло, и диагноз стал приговором, Джуди смирилась. Она не стала тратить последние месяцы своей драгоценной жизни на вычеркивание пунктов из списка желаний или беречь силы. Она просто освободила дом в Госпел-Оук, чтобы этого не пришлось делать Марго, и продала его. Разобралась со всеми пенсиями и инвестициями. Нашла адвокатов, бухгалтеров и агентов по недвижимости.
Вот почему Марго не представляла, как можно переехать: эту квартиру видела мама. Она приходила смотреть ее в промежутке между последней химиотерапией и хосписом.
– Да, ты будешь здесь очень счастлива, Марго, – говорила Джуди, облегченно улыбаясь: она сделала все возможное, чтобы устроить дочь.
Хотя мамины силы быстро иссякали, она сделала все, чтобы Марго было легче пережить потерю. И чем же она за это отплатила?
Она так и стояла на тротуаре перед клиникой. Мимо пробегали, толкаясь локтями, безжалостные, вечно куда-то спешащие жители Лондона, а она отгоняла воспоминания о последних неделях в Госпел-Оук, до своего переезда в квартиру в Хайгейте, к новой жизни, а маминого –
