бросаешь курить, забыл?
Всегда умиляло, как она морщила свой милый маленький носик, когда притворно сердилась на меня. Или как сжимала губы в ровную линию и пыталась скрыть улыбку. Каждая мелочь, каждое движение мимики, я замечал абсолютно все. И влюблялся заново. Каждый чертов раз, будто впервые. Казалось, невозможно любить сильнее. Может, так оно и было.
– Извини, котенок, привычка, – я чмокнул ее в кончик носа, – бросаю, я же обещал.
Она попыталась удержать суровое выражение лица чуть дольше, но не выдержала и заулыбалась, прижавшись к моей груди.
– Микаэль? – спросила спустя какое-то время, все еще находясь в моих объятиях.
– М-м-м? – пальцами я распутывал ее локоны, наслаждаясь их мягкостью.
– Что мы будем делать дальше? – нотки обеспокоенности в ее голосе заставили мои пальцы замереть.
– Кажется, мы планировали сегодня съездить к водоему, а потом, – я неопределенно пожал плечами, – ну, не знаю, хочешь, устроим себе итальянский вечер? Посмотрим кино, сделаем пасту? Или пиццу?
Она выпрямилась, разорвав нашу гармонию сцепленных тел.
– Нет. Я не про сегодня, – она старательно опускала глаза, избегая смотреть на меня.
Волна раздражения начинала подниматься и заполнять собой грудную клетку. Я понимал, к чему она ведет.
– Я подумала… – она запнулась. Взяла мою раскрытую ладонь, положила к себе на колено и стала пальцем водить вдоль линий: – Я думаю, нам стоит вернуться.
Я резко отдернул руку. Слишком резко. Миранда вздрогнула всем телом. И все же не посмела встретиться со мной взглядом. Злость уже открыто выплескивалась через край. Я протянул руку, слегка сжал подбородок своей девушки, приподнял и спросил:
– Прости, я не ослышался? Вернуться?
До сих пор гадаю, что она тогда увидела в моих глазах… Но ее страх не был поддельным. Она отшатнулась от меня, отползая на дальний край кровати.
– Мне осталось доучиться всего год. Мы могли бы вернуться на этот срок, – начала она дрожащим голосом, – Микаэль, что я буду делать без диплома? Жить за твой счет?
– Ты говорила, что тебе достаточно меня. Нас!
– Милый, мы ведь находимся в реальном мире. Нельзя делать вид, будто мы в мыльном пузыре и все, что за его пределами, нас не касается. Неужели готов всю жизнь провести так? Вдали от друзей, родных?
– Мне нужна только ты. Я уже говорил тебе. И думал, что в этом мы солидарны. Видимо, ошибся.
Я сорвался с кровати и, наплевав на обещание, закурил, подойдя к окну.
– Мы не можем вернуться. Твой отец не оставит нас в покое, – я сжал пальцами переносицу.
– Всего год. Мы могли бы потерпеть. Сделать вид, что…
– Сделать вид? – я оборвал ее на полуслове. – Ты серьезно готова расстаться на целый год?
– Я не…
– Так чего ты хочешь, Миранда? Скажи. Потому что я, кажется, что-то упускаю. Ты буквально умоляла меня что-нибудь придумать и сбежать вместе. Но сейчас готова разыгрывать фарс, вернуться и врать в глаза своему драгоценному папаше, – выплюнул я со злостью. – Определись, чего ты хочешь? Я готов увезти тебя обратно в Берлин, но знай: тогда мы больше не увидимся. Никогда.
Ложь. Я подсознательно знал, что ни за что не отпущу ее, хоть в тот момент и не признавался в этом самому себе.
Шок на ее лице и покатившиеся по щекам слезы больно ударили по сердцу, но я продолжал сохранять суровый вид. Миранда сорвалась и кинулась обнимать меня, крепко прижимаясь и шепча без остановки:
– Прости. Не знаю, что на меня нашло. Прости, Микаэль. Я люблю тебя. Ты прав, главное, что мы есть друг у друга. Прости меня…
Укрыв ее в своих объятиях, я выдохнул. Казалось, буря миновала. Но, как выяснилось позже, я ошибался. Этот разговор стал началом конца.
Когда картинки прошлого, омрачив солнечное утро, перестали мелькать в сознании, я докурил и спрыгнул с подоконника. Подобрал одежду, которую Николетта принесла мне вчера, надел и, присев перед кроватью, снова посмотрел на ее расслабленное лицо. Несмотря на гребаные воспоминания, которые только усиливались рядом с Николеттой, я все равно не хотел бежать от нее. Наверное, я все же псих.
Пришлось обойти половину особняка, чтобы найти комнату наподобие прачечной, где сушилась моя одежда. Казалось, лучшим вариантом было бы сейчас уйти. До обратного рейса около семи часов, и я вполне мог провести их вне стен этого дома.
Все еще погруженный в раздумья, я не заметил, как добрел до кухни. И только когда услышал размеренный стук ножа, вернулся к действительности. В помещении пахло луком и пряными травами, а за разделочным столом стояла женщина, которая впустила меня в особняк в прошлый раз.
– Доброе утро, – я слегка прокашлялся, чтобы обозначить свое присутствие.
Женщина подняла голову. На ее лице промелькнула толика узнавания, и она улыбнулась.
– Доброе утро, мистер?..
– Майк. Просто Майк, – я оперся спиной о холодильник, сложил руки на груди и ответил ей взаимной улыбкой, – терпеть не могу весь этот официоз.
– Что ж, просто Майк. Весьма неожиданно увидеть вас здесь в столь ранний час.
– Поверьте, для меня это стало не меньшим сюрпризом. Еще вчера утром даже не думал, что снова окажусь в Лос-Анджелесе. Однако судьба вносит свои коррективы.
Я оттолкнулся от опоры и прошел к столу. Пальцами подхватил из миски помидор и подбросил вверх. Ловко поймав овощ ладонью, поместил его на разделочную доску и обратился к женщине:
– Где взять еще один нож?
Она ответила удивленным взглядом и тут же поторопилась сказать:
– Что вы, это лишнее.
– Мне не сложно, – возразил я, – к тому же все лучше, чем бесцельно бродить по дому.
Помогая готовить завтрак, я поймал себя на мысли, что впервые за очень долгое время чувствую атмосферу домашнего уюта. Готовить самому себе я научился с ранних лет, но крайне редко делал это в компании других людей. Раньше часто представлял, что было бы, окажись я в другой семье.
Забавно. Очередные происки судьбы: все детство я мечтал заниматься с родителями самыми простыми вещами. Готовить, смотреть дурацкие шоу, устраивать семейные праздники. А в итоге поймал призрачное ощущение того желанного уюта в чужом доме, за тысячи километров от так называемых родственников, в компании человека, которого вижу второй раз в жизни. Пока я помогал ей на кухне, Мария – я наконец-то узнал ее имя – расспрашивала меня о жизни в Европе и о нашем знакомстве с Николеттой.
– Я рада, что мисс Кейн снова начала впускать в свою жизнь новых людей, – сказала она практически с материнской заботой в голосе.
– У нее проблемы с общением?
– Николетте всегда непросто давались новые знакомства. Особенно после… –
