же, как и все, удивлена, что он вообще появился.
– Ну, в конце концов, это все не имеет значения, – говорит Джеймс прямо. Как будто он отрепетировал этот разговор у себя в голове. – Ты все равно скоро уедешь. Думаю, мы всегда это знали.
– Мне жаль, – говорю я, чувствуя, что слезы снова подступают к горлу.
Он смотрит на меня, теперь уже более мягко, и на мгновение мне кажется, что он потянется ко мне, обнимет, погладит по руке и скажет, что все будет хорошо. Но он этого не делает. В мгновение ока его лицо снова становится отстраненным. Как будто его выключили.
– Все в порядке, Птичка. – Он касается меня плечом, когда направляется по коридору к лестнице. – Утром у нас совещание по предварительному планированию вечеринки Винного общества, и еще столько всего нужно успеть. Вам обоим нужно поспать.
И затем он взлетает по лестнице, перепрыгивая через ступеньку.
Рыдая, я поворачиваюсь к Биллу, который пожимает плечами.
– Да, я знаю, – говорю я. – Я должна закончить то, что начала.
– Ты не сбежишь ночью, если я пойду спать?
– Нет.
– Хорошо, – говорит он с облегчением. – Не делай такое лицо. Ты очень хорошо справилась, если учесть все обстоятельства. Выучить этот список так, как смогла это сделать ты, – это действительно потрясающе.
Я опускаю голову.
– Ты была предана своему делу и просто великолепна. Итак. Завтра. Встать, одеться и снова за дело, договорились?
Август
Наступил вечер мероприятия Общества виноделов Хайленда, и весь день команда из Форт-Уильяма возводила на улице огромный шатер с шестнадцатью круглыми столами на десять человек каждый, покрытыми белой скатертью, и с паркетным танцполом, над которым висят дискотечные огни. Я скольжу туда-сюда по шатру как человек, от которого сейчас все зависит. Если бы только они знали правду. Сверкает молния, за ней следует сильный раскат грома.
– Береги голову! – кричит Бретт, неся на плече бревно.
– Черт, а шатер выдержит дождь?
– Да, – говорит он, роняя бревно на землю и подкатывая его к краю тента. – Для этого мы его дополнительно утяжеляем.
Все выглядит впечатляюще, и я чувствую легкое покалывание в животе, пока прокручиваю в голове свою речь и иду в сторону кухни, укутываясь в кофту из-за усилившегося ветра. На самом деле я даже приятно волнуюсь.
Это мой последний вечер здесь, напоминаю я себе, а потом я уезжаю. Сумка собрана, такси заказано.
Всю неделю мы с Джеймсом работали с минимальным взаимодействием, общаясь только по поводу подготовки к мероприятию. Сейчас я смотрю, как он заворачивает перепелиное яйцо в поразительно нежный черный пудинг, пока я обсуждаю с Расселом окончательную подборку вин.
Появление Рассела добавляет ситуации загадочности. Почему он снова здесь после нескольких недель отсутствия? Никому из нас ничего не сказали, а я была слишком напугана, чтобы спросить Ирен. Это похоже на решение капитана остаться на тонущем корабле после того, как он убедился, что вода слишком холодная, чтобы в нее нырять.
– Итак, у нас есть английское Bolney Pinot Noir и более традиционное Saumur Champigny, – говорю я, держа обе бутылки так, чтобы Ирен и Рассел могли их осмотреть.
– Хорошо, – кивает Рассел. Его идеально ухоженные волосы так обильно сбрызнуты лаком, что он похож на Кена. – А что к десерту?
Пока никто не ответил, я оживленно вклиниваюсь:
– О боже, вы должны увидеть, что приготовила Анис. Это потрясающая вариация на тему итонского десерта.
– Это действительно превосходно, – соглашается Джеймс, кивая. Впервые за все время Анис выглядит чуть смущенной и достает из холодильника свой молекулярный итонский десерт.
– Его нужно готовить прямо перед подачей, – говорит она, поднося тарелку, которая выглядит так, будто на ней выложен Георгиевский крест из малины, клубничного желе, мягкого зефира и безе, а также с кнелями из взбитых сливок. Слово «кнель» я узнала от нее сегодня, после того как похвалила ее за красивые «кляксы». Я многому научилась за это лето, но не всему.
Ирен и Рассел берут по ложке с тарелки, и мы ждем, пока они распробуют.
– Добро пожаловать в «Большое английское меню», – начинаю я. – Анис, будешь ли ты готовить для стопятидесятого юбилея Королевской морской пехоты в Блэкпуле? Достаточно ли ты раздвинула границы кулинарных достижений? Оригинально ли это блюдо? Отвечает ли заданию? Попутно замечу: последнее слово не остается за женщинами.
Джеймс улыбается. Это моя маленькая победа.
– Я бы поставила ему твердую девятку, Анис, – быстро говорю я.
– Да, очень хорошо, Анис, – говорит Рассел. – Когда-нибудь из тебя получится отличный кондитер.
– Когда-нибудь? Она уже сейчас отличный кондитер. Она потрясающая, – говорю я.
Джеймс смотрит на меня, и на этот раз он по-настоящему тепло улыбается, а Рассел резко качает головой и хмурит брови.
– Она быстро учится, – признает он.
Я громко вздыхаю:
– Господи, она же не готовится стать рыцарем-джедаем. Она прекрасный повар. И вообще, Расс, тебя никогда нет, поэтому ты не знаешь, что она умеет. Она великолепна. Если бы она была часами, это были бы часы из «Аполлона-13», которые спасли Тома Хэнкса, настолько она надежна.
Анис ахает, но мне уже все равно, что Рассел думает обо мне. Я псевдосомелье, которая старается изо всех сил, а он настоящий шеф-повар, который совсем не старается. И что еще хуже, не помогает никому другому стать лучше.
– Ей всего двадцать четыре, – говорит Рассел, качая головой и опуская льняную салфетку в ведро.
– Двадцать пять, – говорим мы с Анис одновременно и переглядываемся. Затем она слегка улыбается. Улыбается!
– Разве вы не открыли свой первый ресторан в двадцать шесть лет? – уточняю я с ухмылкой.
– Спасибо, милая, за твой вклад в беседу, – говорит Ирен, пытаясь прекратить разговор, пока я не создала еще больше проблем. – Это блюдо божественно, Анис. Похоже, этот забавный маленький эксперимент увенчается успехом. Билл, ты закончил с зоной ресепшн? Мы готовы?
– Банты развешаны, – говорит он. – И я включил плейлист Хизер. Он определенно эклектичен.
– Ну, слава Богу, это не твоя ужасная музыка, – говорит Рокси, которая появилась в своей униформе официантки. – Он все время ставит мне Roxy Music. Считает это очень смешным, – тут она улыбается мне. После приезда Тима моя дружба с Рокси воскресла из мертвых. Хоть в этом Тим мне помог.
– Джеймс, ты почти закончил? – спрашивает Ирен.
– Да, – отвечает он, обваливая последнее яйцо в панировке и аккуратно укладывая его на противень, покрытый бумагой для выпечки.
– Ну, дорогая, – обращается она ко мне, – это твой вечер, и, как ты знаешь, принято проводить небольшую вводную беседу с гостями о теме вечера и о том, что они
