отодвинулась.
– Все еще пытаешься протащить ко мне в дом киношников, да? Как я понимаю, ответ «нет» тебя не устраивает?
Ребекка выглядела подавленной и явно не была готова к тому, что я заподозрю худшее. Но она никогда не давала мне поводов этого не делать.
– Извини, Мелани. Честное слово. Но Марк поддерживает мою идею снимать фильм у вас дома. Он просто одержим ею! Я подумала, может, нам стоит попросить кого-нибудь из киношников пофотографировать в доме, чтобы они могли потом воссоздать его в студии? И тогда мы все будем счастливы.
– Неужели, Ребекка? Думаешь, это осчастливит Марка?
Ее плечи поникли.
– Я должна была попытаться. Ты ведь знаешь, какой он.
Я нахмурилась.
– Я тут встретила твоего деверя. Энтони. Он рассказал мне кое-что интересное.
Ребекка настороженно посмотрела на меня.
– Да?
– Он сказал, что Марк хочет наш дом. – Сопротивляясь отчаянному желанию ткнуть указательным пальцем ей в грудь, я подалась вперед. – Пожалуйста, доведи недвусмысленно до его сведения, что я лучше сожгу свой дом дотла, чем увижу, как он завладеет им.
Пуччи заскулила, и Ребекка прижала к груди собачью голову.
– Я уверена, ты это несерьезно. Надеюсь, ты помнишь, что Марк – мой муж.
– О, разве такое забудешь!
Я подумала, что она вскочит и, недовольно фыркнув, уйдет, но она осталась на месте. Выражение ее лица было мне хорошо знакомо. Сигнал о том, что она хочет сообщить мне что-то неприятное.
– Мне приснился сон, – сообщила она.
Меня так и тянуло встать и тут же уйти. Всю мою жизнь моим способом решения проблем было их игнорирование. Но с тех пор, как я вышла замуж за Джека, я попыталась измениться. Стать более зрелой, смело смотреть в лицо неприятностям, а не делать вид, будто их не существует. И хотя в половине случаев я все равно терпела неудачу, по словам Джека, пока я стараюсь, еще не все потеряно. Я сделала глубокий вдох.
– И?
– Он был о Джеке. Ему грозила опасность.
Я тотчас насторожилась.
– Опасность чего?
– Я не уверена. Там был еще один мужчина, которого я не узнала. И он… – Она умолкла.
– И что он?
– Он хоронил Джека заживо.
Я наполовину выдвинула нижний ящик стола. При мысли о том, что остатки пончика из пекарни, мягкого и сладкого, все еще лежат в пакете, у меня заранее потекли слюнки. Я в течение полутора дней сопротивлялась этому искушению, и я точно знала, что должна съесть их сейчас, – ведь не могут же они оставаться свежими вечно! Но при звонке телефона моя рука дернулась и больно ударилась о твердую древесину стола. Я нажала кнопку переговорного устройства.
– Да, Джолли, что такое?
Голос администратора прозвучал приглушенно.
– Вас тут хочет видеть один человек, но он не записывался заранее. Я сказала ему, что у вас через полчаса показ дома и что он должен заранее записаться на прием, когда у вас будет больше времени, но он был очень настойчив.
Ее неодобрительный тон отвлек мое внимание от сладко пахнущего пакета и вернул мое внимание к переговорному устройству.
– Он сказал, что ему нужно?
– Лишь то, что вы старые друзья и он все объяснит, когда увидит вас.
Я села прямее.
– Как его зовут?
– Марк Лонго. Отослать его обратно?
Я со стуком задвинула ящик стола. Марк? Только его мне здесь не хватало! Может, пока есть время, открыть в офисе окно и сбежать на парковку? Именно так и поступила бы прежняя Мелани. Мелани, которая раньше пряталась от своих проблем и любой ценой избегала конфронтации. Теперь же я была новой, взрослой Мелани, которая больше не позволяла себе подобных вещей. Как правило, не позволяла.
Я взяла мобильный телефон, собираясь позвонить Джеку и попросить, чтобы он приехал, но передумала. Он работал над книгой, которая много значила для его карьеры, и мне не хотелось его отвлекать. По той же причине, повторяла я себе, я не сказала ему о лице в окне Нолы. Или о сне Ребекки. Это не имело ничего общего с моими сомнениями и страхом быть брошенной, несмотря на все заверения Джека в том, что он любит меня и останется со мной навсегда, даже если я и склонна к странным вещам паранормального характера. Я обнаружила, что старые привычки похожи на любимую пару поношенных старых туфель: рука не поднимается их выбросить. Они стоят в вашем шкафу до тех пор, пока у вас не возникнет соблазн вновь прогуляться в них, потому что вы жаждете чего-то удобного и знакомого.
– Спасибо, Джолли. Пусть войдет.
Я встала, поправила юбку и попробовала несколько нарочито расслабленных поз. Когда Марк вошел в мой офис, я неловко устроилась на краю стола. На мое счастье, мне не пришлось здороваться с ним. От этой необходимости меня избавили надрывающийся телефон, расписание дел на сегодня и настольная лампа, рухнувшая на пол, когда я случайно задела шнур ногой, пытаясь небрежно ее закинуть на другую ногу.
– Давай я тебе помогу, – сказал Марк, наклоняясь, чтобы поднять лампу, чудом уцелевшую при падении.
– Я сама, – сказала я. – Честное слово. Я бы предпочла, чтобы ты просто сказал мне, зачем ты здесь, а потом ушел.
Он поставил лампу посередине моего стола. Абажур на ней сидел криво. Перехватив мой взгляд, когда я это заметила, он улыбнулся мне. Чтобы не потянуться и не поправить ее, я стиснула кулаки и лишь чудом не начала распевать песни группы ABBA задом наперед.
– Ты всегда так разговариваешь со всеми своими клиентами, Мелани?
– Ты же не клиент, так что это не в счет.
Он сел на стул, на котором обычно сидели мои посетители, и улыбнулся. Сходство с братом было очевидным: такой же цвет волос и глаз, такое же телосложение, такая же обольстительная улыбка. Правда, с одной разницей: глаза Энтони изучали тепло, а глаза Марка напоминали холодные, безжизненные камни. Все его внимание и любовь были направлены внутрь, на самого себя. Я не могла вспомнить, были ли они такими, когда я когда-то встречалась с ним, или это было что-то новое. Впрочем, женитьба на Ребекке способна сделать такое с кем угодно.
Марк вытянул перед собой и скрестил длинные ноги в итальянских мокасинах.
– А почему нет? Что мне мешает им стать?
Я вернулась к своему креслу.
– Я сомневаюсь, – сказала я, демонстративно избегая смотреть на кривой абажур, и вместо этого взглянула на часы. – Боюсь, у меня назначена встреча с клиентом…
– Я хотел бы купить дом, – сказал он, как будто не слышал моих слов. – Хороший, большой, старый, к югу от Брод-стрит. И я готов заплатить гораздо больше, чем он действительно стоит.
Внезапно я вспомнила, что сказал Энтони о том, что Марк положил глаз на мой дом, и леденящий холод распространился от моего затылка до пальцев ног. Я расправила плечи и приготовилась к бою.
– Если ты имеешь в виду наш дом на Трэдд-стрит, боюсь, он не продается. Более того, он вряд ли будет доступен для покупки как минимум лет сто.
Марк оперся локтями на подлокотники кресла и сцепил пальцы.
– Когда мы встречались, – сказал он, слегка наклонив голову, – я не помню, чтобы ты была такой… упертой.
Он подчеркнул последнее слово, сделав его особенно мерзким. Я почувствовала, как мои щеки тотчас покраснели. Его
