прилетел на остров и встретил там тебя. Чтобы подумал «как она похожа на Даяну» и подошёл к тебе. А в итоге я познакомился с абсолютно другой, непохожей на неё, девушкой и по уши в неё влюбился. Влюбился ещё в тот вечер, когда она сидела на свидании со мной, а пела песню другому.
Я замолкаю. В горле образовывается ком, когда вспоминаю, как мне было паршиво тогда понимать, что она находится рядом со мной, но мыслями находится совсем в другом месте, с другим человеком. До сих пор помню, как красиво она пела в тот вечер и сколько боли и отчаяния было в её голосе.
Я отстраняюсь, осторожно убираю волосы ей за ухо и продолжаю:
– Я влюбился в ту, которая обнимала меня в самолёте, а через полчаса уже была в объятиях жениха. В ту, кто ревновала и злилась на меня, но при этом продолжала носить на безымянном пальце кольцо. Я влюбился в тебя ещё тогда, когда не знал ничерта о ваших отношениях. Из раза в раз я переступал из-за тебя через все принципы. Закрывал глаза на всё, лишь бы ещё один раз встретиться, обнять, поцеловать.
Я усмехаюсь собственным словам.
– Так скажи мне, как ты можешь быть запасной, когда стала для меня единственной?
Она слушает меня, продолжая не дышать. Она не ожидала всех этих слов, а я пришёл сюда, чтобы наконец-то всё ей сказать. Потому что как только она вошла в этот дом, как только осталась здесь со мной, я понял – всё у нас взаимно. И если эта глупышка не понимает ничего без слов, то я готов говорить ей обо всём этом изо дня в день, лишь бы наконец поняла.
– Я настолько в тебе погряз, ангел, что даже, когда был уверен, что ты меня предала, я приехал в аэропорт, чтобы хотя бы одним глазом тебя увидеть.
– Ч-что? Ты приезжал в аэропорт? – спрашивает она удивлённо – Правда?
– Да. Ты была в моей толстовке и пуховой жилетке, – говорю, чтобы наверняка поверила.
– Она моя, – кусает себя за нижнюю губу, и я слышу, как меняется её голос.
Как она смягчается и успокаивается.
– И знаешь… на следующий день после своего приезда я пришла в кофейню у твоей работы и отчаянно ждала, когда ты зайдёшь.
– Серьёзно? – с губ вырывается смешок. – Дождалась в итоге?
– Да, – улыбается кротко. – Я так по тебе скучала, Сим. Знал бы ты, как я была счастлива увидеть тебя.
– Знаю, – тянусь к её губам. – Потому что это взаимно. Был так счастлив. А потом чуть не умер, когда увидел тебя в свадебном платье. Я думал, что свихнусь. Решил, что ты выходишь замуж за него.
– За Филиппа? – она морщится от его имени, а у меня напрягаются все мышцы. – Ты серьёзно такой дурак, Симон? Правда, думал, что я выхожу за него замуж?
Она заливается звонким смехом и неожиданно юркает в мои объятия.
– Симон, поклянись… – отчаянно просит она. – Поклянись, что ни одно слово, сказанное тобой сейчас, не было ложью.
– Ангел, я клянусь тебе. Клянусь, что не соврал. И клянусь, что сделаю всё, чтобы ты меня простила. Наверстаю упущенные мною полгода, – произношу я, зарываясь носом в её волосы.
– Если всё, что ты сказал правда, мне не за что тебя прощать, – шепчет она и касается моей щеки в ответ. – Может теперь всё будет правильно?
И меня уносит с этой планеты. Одна фраза, одно прикосновение, и я уже лечу чёрт знает куда.
– Ты была права. Нам нужно было подождать чуть-чуть, прежде чем прыгать в омут друг друга.
– Ты слушал моё голосовое? – оживает она, и глаза её загораются огнями.
– Тысячу раз.
– Тогда давай я скажу то, что не успела сказать там, – она слегка касается губами моих губ, и у меня начинает простреливать во всём теле. – Я хотела сказать…
– Нет, – прерываю её, догадываясь, что она собирается сказать. – Я хочу, чтобы ты первой услышала это, – севшим голосом говорю ей.
С трудом держу себя в руках, чтобы не впиться в её губы. Они пленят меня. Пьянят. Чаруют. Поэтому я ныряю в бездну больших карих глаз и, наконец, признаюсь:
– Я люблю тебя, Аврора. И это лучшее, что могло случится со мной.
– Моя девочка, – с наслаждением шепчет Симон и покрывает моё тело такими желанными, нежными поцелуями.
Я выгибаюсь в спине и крепче прижимаю его к себе.
– Моя любимая, – продолжает он сводить с ума мой рассудок. – Как же я скучал по тебе, Аврора. Как же я по тебе скучал.
«Любимая…» – эхом звучит в голове
Впервые меня называют любимой искренне. Впервые я по-настоящему любима. И любима любимым человеком. Теперь я точно знаю, что это за чувство. И оно совсем не похоже на то, что я испытывала раньше. Оно возвышает, дарит крылья, учит летать где-то среди звёзд, сияя вместе с ними.
– Симон, – стоном вырывается из уст, когда он касается пальцами моей плоти. – Домашние все проснулись, нас могут услышать.
– Прости, но теперь на завтрак, обед и ужин я хочу только тебя, – словно обезумивший цедит мне в губы и сливает нас в поцелуе.
После ночного признания Симона, он поцеловал меня, и мы потеряли контроль над собой и перестали воспринимать реальность. Полночи мы признавались друг другу в любви, неистово целовались и занимались любовью, будто не занимались ею целую вечность. Мы растворялись друг в друге без остатка. Никогда ещё я не чувствовала такого единения наших тел и душ как в эту ночь. Как же это прекрасно – заявлять о своих чувствах и знать, что это взаимно.
Голые и влюблённые мы уснули под утро в объятиях друг друга.
– Тогда скажи мне ещё раз… – прошу со сладостным предвкушением, оторвавшись от его губ.
– Люблю тебя, – сразу понимает, чего я хочу. – Люблю каждый сантиметр твоего тела, – говорит и снова покрывает моё тело поцелуями. – Каждый сантиметр твоей души. Твоих мыслей.
Как же он умеет красиво говорить, воспламеняя меня, сбивая мой пульс.
– Каждый этот сантиметр наполнен тобой, – не удержавшись, отвечаю ему взаимностью, тянусь к его губам и прежде, чем они соприкасаются, Симон произносит:
– Я хочу тебя безумно. Бе-зум-но…
– Так возьми меня, – бесстыдно выгибаюсь ему навстречу.
Здравый смысл пытается достучатся до меня, вразумить, что за дверьми спальни кипит жизнь. С первого этажа доносятся голоса родных Симона и моей сестры, но разум блокирует всё и желает только одного – вновь насладиться Симоном.
Он нависает надо мной сверху.
