покачала головой при мысли о том, что все это принадлежало ей, а ведь она была всего лишь студенткой. Некоторые люди за всю жизнь не видели подобной роскоши – мой отец и бабушка вечно ютились в четырех маленьких комнатах. Я представила, сколько стоило проживание здесь. Эта мысль вывела меня из оцепенения, и я начала искать уборную, как и собиралась.
Я добралась до дальнего конца комнаты, когда с балкона раздалось отчетливое:
– Эл, это ты?
Я подпрыгнула на месте и схватилась за грудь, пытаясь унять отбивавшее чечетку сердце. В темную комнату вошел обладатель голоса, и я прислонилась к столбику кровати.
Роум.
Подняв глаза, я встретилась с ним взглядом. Роума явно озадачило мое присутствие.
– В эту комнату вход воспрещен, Мол, – довольно резко сказал он, делая глоток пива из коричневой бутылки.
Мол. Мне нравилось, как эта краткая форма моего имени звучала в его устах. Никто и никогда не называл меня Мол, но как только слово вылетело из его губ, мне захотелось подать заявление на смену имени.
Я нервно выпрямилась и покачала ключом в сиянии лунного света. От его неприветливости было тяжело дышать.
– Да, я знаю. Элли дала мне ключ, чтобы я воспользовалась ее уборной.
Облизнув губы и не проронив больше ни слова, он вернулся босиком на уединенную террасу балкона. Я проводила его взглядом и поспешила в туалет. Справив нужду, я уставилась в зеркало, пытаясь взять себя в руки.
Я позаимствовала у Элли расческу с туалетного столика, провела ею по своим вьющимся волосам и поправила резинку, которая удерживала копну каштановых кудрей. Заметив зубную пасту, нанесла немного на палец, провела им по зубам и, наконец, расправила свою помятую тогу, натянув ее на третьего размера грудь и одернув на округлой попе. К моему большому удовлетворению, татуировка на бедре была скрыта. В завершение, разгладив брови и пощипав пальцами щеки, я покинула безопасную уборную.
Я осторожно приоткрыла дверь и на цыпочках направилась к выходу. На полпути к двери Роум решительно крикнул:
– Мол?
Я застыла.
– Да?
– Хочешь посидеть здесь немного… со мной? – Его голос звучал напряженно, как будто спрашивая меня, он боролся со своим здравым смыслом. Что ж, нас таких двое. Я не была уверена, что доверяю ему… вообще.
– Мол?
– Да… Хорошо.
На балконе я обнаружила Роума, который сидел за столом в белом кресле и со скучающим видом смотрел через перила на лужайку сестринства.
Я поставила кресло напротив и наклонилась вниз, пытаясь разглядеть, что же его так увлекло. Казалось, Роум не замечал моего присутствия, но потом пододвинул ко мне бутылку «Будвайзера». Отхлебнув свое пиво, он низко сгорбился в кресле и задумался.
Я осмотрела балкон позади себя, отмечая яркие растения в горшках, а когда повернулась обратно к Роуму, встретила пронзительный взгляд его темно-карих глаз. Впервые с тех пор, как я согласилась составить ему компанию, он слегка улыбнулся своими полными губами. Я отхлебнула напиток, просто чтобы чем-то занять руки. Роум молчал, подперев голову рукой.
– Как давно ты носишь очки? – спросил он, очевидно, чтобы завязать разговор.
– Думаю, с трех лет. Ну, или примерно. У меня всегда было дурацкое зрение, – ответила я.
Он повернулся, снова тупо уставившись на народ внизу.
Когда с нижнего этажа раздался грохот от разбитой бутылки, Роум наклонился через перила, чтобы посмотреть.
– Там становится шумно, – буднично пробормотал он.
– Ага, рекомендую пройтись по коридорам. Создастся впечатление, что попал в бордель. Я и не подозревала, что студенческая жизнь может быть такой… активной.
Он тихо усмехнулся и поднял пиво в шутливом тосте.
– Добро пожаловать в студенческую жизнь.
Я улыбнулась и тоже подняла свою бутылку. А затем одним длинным глотком осушила половину, чтобы пережить партизанскую атаку нервов.
Я поставила бутылку на стол, и Ромео вскинул бровь.
– Люблю пиво, – неубедительно пояснила я.
– Заметно, – с прежней веселостью хмыкнул он.
Я покраснела и опустила подбородок на ладонь.
– Так почему ты здесь прячешься?
Роум ссутулил свои широкие плечи.
– Не в настроении сегодня.
Я издевательски ахнула.
– Звездный квотербек не хочет общаться с восторженной публикой?
Его настроение мгновенно сменилось с веселого на раздраженное, и он принялся отрывать этикетку с бутылки.
– Итак, это не заняло много времени. Кто тебе обо мне рассказал?
– Лекси и Касс.
– Кто?
– Мои соседки по комнате, они сказали мне… после того, как мы… Эм-м, после того как мы… ты знаешь…
– Целовались? – напрямик уточнил он без тени смущения.
Я уставилась на красный кафельный пол.
– Э-эм… ага.
– Так что же тебе обо мне рассказали?
– Что ты тот самый Ромео Принс, непревзойденный квотербек «Кримсон Вейв», что ты принц Уильям студенческого футбола и бла-блабла…
Он перестал ковырять этикетку и прикрыл рот тыльной стороной ладони, чтобы заглушить смех.
Я раздраженно поджала губы.
– Что?
– «Тайд».
– А?
– «Кримсон Тайд». Не «Вейв».
– Да без разницы. – Я пожала плечами, снисходительно отмахнувшись от его поправки.
– Эй, не стоит так говорить, здесь это большая разница. Это… все. Вопрос и жизни, и смерти. – Он вздохнул и снова принялся за этикетку.
– Ромео, значит, да? – сделав еще пару глотков, уточнила я.
От глаз цвета какао повеяло ледяным холодом.
– Роум.
Я мотнула головой, поигрывая бровями.
– Ах-ха! Точно Ромео. Я получила достоверную информацию.
Он нахмурился, его лицо окаменело.
– Никто меня так не называет, Мол.
– Точно так же, как никто не называет меня «Мол», – возразила я, сама поражаясь своей смелости.
Это помогло мне заработать удивленный взгляд.
– Туше́, Молли?.. – Он замолчал, ожидая, что я назову свою фамилию.
– Молли Шекспир.
Роум приблизился, плотно сжав губы.
– Что?
– Шекспир. Молли Шекспир.
Раздражение отлично читалось в его устрашающем выражении лица.
– Ты что, прикалываешься?
– Нет. Ромео, я Шекспир… родилась с такой фамилией и с ней и живу.
Он замер на мгновение, потом откинул голову назад и, держась за живот, громко рассмеялся. Его красная майка слегка приподнялась, демонстрируя полоску загорелого живота.
– Это не единственная странность в наших именах, – нервно добавила я.
– Неужели? Потому что с тех пор, как я встретил тебя сегодня, происходят сплошные странности. Я еще не совсем понимаю, что все это значит. – Он нахмурился и покачал головой.
– Что ж, советую купить билет в один конец в город чокнутых, дружище, потому что мое второе имя Джульетта, Ромео, – выдала я, постукивая пальцами по стеклянному столу.
Напиток Роума застыл в воздухе, а язык парня – между зубами.
– Ты серьезно?
– Да, мой отец посчитал, что это будет своего рода дань семейной фамилии.
Роум склонил голову набок, с любопытством меня изучая.
– Очень подходит.
– Да, иногда, правда,
