Обещание сердца - Эмма Скотт

– Поездка на поезде из Брюсселя заняла всего час и двадцать минут, – сообщил он. – Но у меня такое чувство, словно я опоздал на шестнадцать лет.

Месье Ленартс подошел к кровати и достал плоский квадратный сверток, завернутый в покрывало и заклеенный липкой лентой. Он положил сверток на пол, потянулся за лежащим на маленьком письменном столе ножом для вскрытия писем и разрезал ленту, продолжая говорить:

– Моя дочь учится здесь, в Сорбонне. В среду вечером она позвонила мне и рассказала о статье – об отце одного футболиста, который сражался на войне. Она знала о моей работе в Марселе и поэтому решила, что мне будет это интересно. – Он принялся разворачивать покрывало, защищающее то, что скрывалось внутри. – Дочь сказала, что ваш отец был художником, и я сразу вспомнил об этом.

Когда Пол осторожно извлек из-под нескольких слоев покрывала три написанные маслом картины и прислонил их к кровати, у меня чуть не остановилось сердце. Джени крепко сжала мою руку.

Я смотрел на картины не отрываясь.

Лаос. Кхмер. Вьетнам.

Они совершенно не походили на те, что отец рисовал раньше, но я не сомневался, что их написал именно он. Его работы были так же индивидуальны, как отпечатки пальцев, и я узнал бы их где угодно.

На этих картинах я видел солдат, поле с высокой сухой травой, изображенной длинными мазками кисти, чернеющие на горизонте вертолеты. Казалось, что если прикоснуться к холсту, то безжалостно палящее солнце может обжечь пальцы. Лица мужчин, скрывающиеся в тени шлемов, осунулись от пережитых ужасов. Эти картины, как и все прочие работы отца, были до сурового просты и восхитительно правдивы.

– Пожалуйста, простите меня, – тихо произнес Пол. – Я уехал из Марселя раньше Виктора и вернулся в Бельгию. Когда все ветераны покинули больницу, после них осталось много вещей. Один из администраторов знал, что мне нравится живопись, и прислал эти картины. Они не подписаны, так что у меня не было возможности узнать, кому они принадлежат. К тому же в то время я получил новое назначение и был очень занят, поэтому просто убрал их в кладовую, где они и пролежали последние шестнадцать лет.

– Частички, – прошептала Джени. – Он говорил про свои частички.

– Я помогу вам удостоверить их подлинность, если потребуется, – пообещал Пол. – Насколько я понимаю, они могли бы помочь вам решить кое-какие финансовые трудности.

Я медленно кивнул, хотя от одной мысли о продаже этих картин защемило сердце.

– Спасибо, – произнес я и, обернувшись, пожал руку Полу.

Он тепло улыбнулся и указал на Джени.

– Благодарите ее. Если бы не статья, они, возможно, еще шестнадцать лет пролежали бы у меня в кладовке.

Когда мы вышли из отеля, я держал под мышками две отцовские картины, а Джени несла третью. Оказавшись на улице под лучами солнца, я неловко подобрался к ней ближе и поцеловал.

– Ты сделала это для меня, – прошептал я. – Это твоя заслуга.

Джени улыбнулась, смаргивая выступившие на глазах слезы.

– Только потому, что ты позволил. И доверился мне.

Я сделал глубокий вдох, чтобы немного успокоиться.

– Между нами многое происходит, верно?

Она быстро кивнула.

– Довольно многое.

– Да, – выдохнул я, удерживая ее взгляд. – Чертовски многое.

Джени моргнула и выпрямилась, перекинув длинный локон через плечо.

– Хватит тянуть время, Руссо. Нужно отнести их твоей матери.

Я рассмеялся и снова прижался к ее губам.

– Наверное, – вздохнул я и нахмурился. – Но продавать их будет больно.

– Это твое будущее, – проговорила Джени, взвешивая в руках картину. – Твой отец позаботился о себе и своей семье. Поэтому теперь ты можешь заняться тем, что тебе правда нравится.

Мы направились в сторону метро.

Да, теперь я мог выбирать для себя будущее. Но если Джени не останется со мной, это не будет иметь никакого значения.

Дверь открыла Софи. И крепко сжала меня в объятиях – еще до того, как увидела, что мы принесли. Адриан сходил за матерью, после чего мы показали отданные Полом картины. Мадам Руссо прижала ладони ко рту, потрясенно глядя на полотна.

– Никогда не думала… – Она опустилась на диван, не отрывая взгляда от картин. – Я надеялась, что перестала по нему скучать, – прошептала она. – Полагала, если пройдет достаточно времени, я смогу притвориться, что он умер там. – Осознав, что находится не одна, мать Адриана вытерла глаза и взяла себя в руки. – Надо их продать. Знаю, звучит бездушно и жестоко, но у нас нет других вариантов. – Она повернулась к Адриану. – Ты должен закончить медицинский факультет. Эта страсть пылает в тебе ярче, чем любовь к игре.

– Давай оставим хотя бы одну, – предложил Адриан.

– Вот эту, – подсказала Софи, указав на одинокого солдата среди высокой травы.

Мадам Руссо кивнула.

– Ее мы сохраним, несмотря ни на что.

Субботним днем мы с Адрианом сидели на трибунах вместе с остальными друзьями. Сперва он нервничал, не зная, чего ожидать от встречи, но Бриджит крепко обняла его со слезами на глазах.

– Здорово, конечно, что ты вмазал Оливеру, но в следующий раз разбирайся с ним за пределами поля, и я не стану вмешиваться.

Адриан рассмеялся, и висевшее в воздухе напряжение ослабло. Они все явно прочитали мою статью.

– Ты сделала для него доброе дело, – проговорила Бриджит, подсаживаясь ко мне.

Я покачала головой.

– Я всего лишь рассказала о его жизни и увлечениях, – пояснила я, взглянув на группу агентов, которые пристально наблюдали за Адрианом. – Они умирают от желания с тобой поговорить, – сообщила ему.

Адриан кивнул с лукавой усмешкой.

– Лишний повод смыться отсюда еще до конца матча.

Когда прозвучал свисток, оповещающий об окончании первого тайма, Роберт подбежал к трибунам, где мы сидели.

«Пари Сентрал» лидировал со счетом два – ноль – оба гола забил Йоханнес.

– Пойдем со мной, – произнес Адриан. – Нужно попрощаться.

Роберт ждал нас около боковой линии футбольного поля. Он одарил меня благодарным взглядом и пожал руку Адриану.

– Пока все хорошо, – заметил Адриан. – Только не облажайтесь.

Роберт скривился.

– Борьба за очки будет непростой, но мы можем получить преимущество из-за разницы в забитых голах. – Он шутливо погрозил Адриану кулаком. – Твое счастье, Руссо.

– Да-да-да, – усмехнулся Адриан. – Не забудь упомянуть об этом в контракте, когда попадешь во вторую лигу.