Подозвав одного из солдат, Бенедикт приказал отнести Киллиана в ближайший трактир. Оставалось лишь надеяться, что упорный ученик пробудет без чувств достаточно долго, чтобы не пробраться на корабль вновь.
— Прости, Харт, — скорбно произнес Бенедикт, когда ученик пропал из виду. — Я не могу выполнить твою просьбу. Может, когда-нибудь ты поймешь.
Постояв еще немного на причале, понурив плечи, Бенедикт Колер поднялся на корабль.
Через полтора часа гавань можно было назвать опустевшей — если бы у кого-то повернулся язык сказать такое о Леддере.
***
Первым, что услышал Киллиан Харт, был его собственный стон.
Ком тошноты подкатил к горлу тотчас же, и тело само повернулось набок, исторгнув все содержимое желудка наружу. Миг спустя Киллиан сумел сфокусировать зрение и понять, что его вырвало на дощатый пол. Поначалу ему показалось, что пол качается, и он вообразил, что находится в каюте. Затем память начала постепенно восстанавливаться, тупая боль сосредоточилась в области затылка, а качка унялась вместе с тошнотой.
Это не корабль. Я не на корабле, — промелькнуло в голове Киллиана.
Он подскочил… точнее, ему так показалось. На деле он медленно, покачиваясь, поднялся с кровати. На то, чтобы удержать равновесие, ушло довольно много сил. Киллиан пытался вспомнить подробности произошедшего.
Он помнил, как Ренард проскользнул на корабль. Помнил, как Бенедикт согласился взять его на борт. Помнил, как начал подниматься по трапу… а затем был удар. Сильный, бесы его забери. Рукоятью меча по затылку. Киллиан невольно поморщился и тронул больное место. На затылке запеклась кровь, хотя рана, похоже, уже не представляла опасности. Впрочем, она могла бы быть тяжелее, если б не его ускоренное восстановление.
Дверь незнакомой комнаты, обставленной просто, но привлекательно, открылась. На пороге появился мужчина. На вид он был постарше Бенедикта Колера. Каштановые волосы тронула заметная седина, вокруг глаз и в уголках губ уже скопилось множество морщинок. Ему было около пятидесяти пяти… может, даже старше.
— Тьфу ты! — Мужчина, не церемонясь, сплюнул прямо на пол и указал на лужу рвоты возле кровати. — Клянусь богами, парень, если б за тебя не заплатили, я бы заставил тебя самого тут все вычищать!
Киллиан непонимающе огляделся.
— Где я? — нахмурился он, игнорируя тупую боль в затылке. — Как я сюда попал?
— Да уж не на своих двоих, это точно! — фыркнул мужчина. — Принесли тебя. Оставили тут, попросили за тобой приглядеть. Пока ты тут бездыханный валялся, я даже лекаря приглашал, но тот сказал, что помощь тебе не нужна, так оправишься. Хотя крови я за тобой тут уже почистил. А теперь еще и это. — И незнакомец вновь сплюнул на пол.
Киллиан скептически приподнял бровь, но замечания о несовместимости этих плевков с любовью к чистоте предпочел не высказывать.
— Так… где я? — Он беспомощно посмотрел в окно, откуда открывался вид на гавань. Там было все так же людно, но множество кораблей, которые он видел, прибыв в Леддер, отсутствовало. — И как давно я здесь?
— Да уж скоро солнце сядет, — хмыкнул мужчина. — А вот то, что ты лучшего трактира в Леддере не знаешь, стыдоба! — Он сложил руки на груди. — «Брандис» мы зовемся. Неужто не слыхал?
Киллиан покривился. Он не знал ни одного трактира в Леддере, но если это — лучший, он не завидовал путникам, которые ищут здесь роскоши.
— Не доводилось, — сконфуженно отозвался молодой человек. — А что за название такое странное? — не смог не полюбопытствовать он.
— Это семейное имя, — гордо заявил собеседник. — Так звался мой отец и его отец, и отец его отца и…
Киллиан выставил руку вперед в останавливающем жесте.
— Гм… спасибо, я понял.
— Я Микаэль, кстати. — На лице мужчины засияла щербатая улыбка. Он протянул Киллиану руку и энергично ее затряс. Стоило окончить рукопожатие, как он тут же снова сплюнул на пол.
— Господин Брандис, — помявшись, обратился Киллиан, — а… корабли, что стояли в порту… они…
— Так ушли же! — удивительно громко воскликнул Микаэль Брандис. — Я говорю тебе: закат уже скоро. Корабли утром уходили. Целый флот идет на Малагорию, ты в курсе?
— В курсе, — мрачно ответил Киллиан, прекрасно понимая, что его надули, и с трудом сдерживая злость. Где-то в глубине его тела просыпалось жуткое желание броситься в лес, поймать какую-нибудь мелкую живность и разорвать ее зубами.
Хватит! — приказал он себе, мотнув головой и тут же поморщившись.
— Тебя вояки принесли. Я думал, ты с ними. А потом увидел форму твою и понял, что ты из Культа. Только, вроде, не из местного. Здесь в походной форме людей из Культа последний раз лет двадцать назад видели, не меньше.
Киллиан с трудом удержался от того, чтобы не заскрежетать зубами от злости. Его обманули. И как просто! Бенедикт обвел его вокруг пальца, как мальчишку.
За что он со мной так?
Киллиан не хотел вспоминать слова Ренарда о том, как Бенедикт печется о нем. Если это такое проявление заботы, то, видят боги, это самый низкий и подлый поступок, на который Бенедикт только мог пойти.
Ренард, — подумал Киллиан. — А ведь ему-то я, получается, путь на корабль пробил. Проклятье! Бесы меня забери, как же я мог так легко расслабиться и купиться на вранье? Я ведь знал, что с Бенедиктом нужно до последнего держать ухо востро!
Киллиан сжал кулаки, давя в себе злость и животный голод. Мысли не помогали унять ни то, ни другое. Он понимал: его оставили на материке, и за кораблями, ушедшими в Малагорию, ему уже не угнаться. Большое море разделило его с командой, и теперь уже ничего не вернешь.
Что же дальше?
Возвращаться в Олсад? Ползти на коленях к жрецу Леону и вымаливать принять его обратно? Нет, от одной мысли об этом у Киллиана снова подступала к горлу тошнота.
— Эй, ты оглох, что ли? — недовольно спросил Микаэль Брандис.
— Что? — переспросил Киллиан, возвращаясь из своих мыслей.
— Я говорю, ты куда путь-то держишь? Ты из местного Культа, или как?
Киллиан не захотел рассказывать свою историю. При мысли о том, чтобы обрисовывать этому человеку свой путь — а главное, его повисшую в неизвестности настоящую точку — он ощущал лишь усталость.
— Да, я из Культа, — сказал он. — Еду…
Куда? Точно не в Олсад. Но где мне теперь сгодиться? Разве что…
— Еду в Крон, — вздохнул он. — К старшему жрецу Бриггеру. Я собираюсь учиться у него.
Микаэль поджал губы, оценив намерение юноши.
— Неплохо, — сказал он.
Киллиан с трудом удержался, чтобы не закатить глаза.
— Я… могу остаться здесь на ночь? Сколько за меня заплатили?
— Достаточно, — кивнул Микаэль. — Можешь оставаться. Я вызову девку, пусть приберет тут.
После этого он в очередной раз сплюнул на пол и вышел из комнаты.
***
Большое море
Девятый день Зоммеля, год 1489 с.д.п.
Качка действовала на нервы, однако Бенедикт сумел довольно быстро приноровиться к ней. Ему было не впервой пересекать Большое Море на борту корабля, и он уже знал, что не подвержен морской болезни.
Девятый день Зоммеля клонился к закату. Судя по тому, как высоко кружили птицы над портом Леддера, зима в этом году обещала быть щадяще теплой. Впрочем, Малагорский климат куда мягче, чем на материке, поэтому изнуряющих условий ждать не следует.
Корабль качнуло сильнее обычного, и Бенедикт поморщился от ноющей боли в виске. В первый раз, когда он пересекал Большое море, такая боль была предвестником легкой дурноты, однако сейчас Бенедикт не испытывал прежнего дискомфорта. Мысль о том, что его ученик заплатил за свою выходку куда более сильной болью, кольнула его, заставив поморщиться вновь.
Бенедикт нервно померил шагами каюту. В отличие от воинов, деливших места в трюме с матросами, ему все же досталась отдельная каюта. Он собирался отказаться от этого и занять место рядом с воинами, но старшие офицеры посоветовали ему этого не делать.
Вам стоит держать дистанцию с ними, жрец Колер. Они видят в вас отличного лидера, и все же отчасти считают себя выше вас, потому что вы не военный. Не старайтесь показать воинам, что вы — один из них. Это не так и никогда так не будет.
