Еще несколько дней назад воевода разрешил подержать свой меч одному пацаненку, тот от гордости раздулся чуть ли не вдвое. А неделю спустя мальчишку привязали к столбу и иссекли ботангом — плетью с крючьями. Он просто отказался целовать сапоги новому господину. Парнишка умирал долго, страшно и молча. Дружинник помнил глаза мальчика, когда того пороли на площади, а куски кожи вместе с мясом исчезали с его спины. Парень молчал, только сильнее стискивал челюсти при каждом ударе. Он отыскал взглядом Бреста. Тот увидел в его глазах, нет, не укор и не страдание, а понимание да всплески гордости, дескать, «я — смог, я не закричал». Наемник, который за свои тридцать прожитых зим успел стать воеводой, видел всякое: и боль, и смерть, и кровь, но только этот взгляд сломал его. В тот момент мужчину удержали его же дружинники, хотя сами едва не бросались на нового хозяина этих земель.
Когда разъяренный Брест с матюками и угрозами ворвался в покои князя, нарушая трапезу Его Светлости, воеводу связали и прилюдно высекли на княжеском дворе. А позже лишили чина да выгнали из города. Его отряд был готов уйти за ним, но отреченцев нигде не любят и службы воинской им больше не снискать. Брест уговорил соратников остаться, а сам ушел из тех земель, перебираясь редкими заработками наемника. Так бывший воевода и воин подрядился охранять камень для барона, а позже был обокраден, подставлен и опозорен. А сейчас идет искать неизвестно кого, да еще и в компании девки, которую готов придушить голыми руками.
От мрачных мыслей мужчину отвлек запах горелого. В раздумьях он не заметил, как они подошли к деревне. К тому, что от нее осталось. Повсюду стояли сгоревшие остовы от избушек, земля была пропитана влагой, обугленное дерево кое-где еще дымилось, распространяя запах гари. Брест нахмурился и ускорил шаг. Подойдя ближе, он различил следы схватки. В деревне стояла тишина, изредка прерываемая треском ломающегося дерева. наемник присел на корточки, сгреб немного земли и помял ее. Сзади послышались шаги:
— Что тут произошло? — спросила воровка.
Брест угрюмо посмотрел в ее сторону:
— А сама не видишь? Земля влажная, хотя дождя не было, — он показал ей багровую от крови вперемешку с землей ладонь. — Пахнет железом.
Девица, не меняясь в лице, молча разглядывала ладонь. Вдруг мужчина напрягся, вытащил из ножен меч, давая знак, чтоб воровка молчала. Он тихим шагом подкрался к ближайшему дому, прислушиваясь. Из-под горелых бревен доносился тихий писк. Наемник ногой отшвырнул пару досок, к писку добавился испуганный шепот. Брест, не убирая оружия, принялся раскидывать черное от сажи дерево. Из-под обломков показалась крышка в подпол. Он с усилием откинул ее, из темноты, вжимаясь от страха в стены, смотрели несколько женщин с младенцами на руках и пара чумазых ребятишек.
— Пощадите, — прошептала одна.
Наемник закинул меч в ножны, спрыгнул вниз. Через минуту из ямы начали появляться погорельцы, вытолкнув из подполья последнего мальца, мужчина вылез последним. Все несчастные были напуганы, но сил бояться еще больше уже не было, поэтому они просто молча смотрели на неожиданных гостей.
— Что тут было? — спросила воровка, доставая из мешка банку с мазью.
— Песиглавцы напали, — устало молвила самая старшая из женщин, остальные залились слезами, бормоча проклятья вперемешку с благодарностью.
Дети, наконец, почувствовав воздух, зашевелились, принялись жаться к матерям.
Брест огляделся вокруг:
— Раненых не видно, неужто всех в полон увели?
— Господин, они всех, кого смогли, увели, а убитых забрали.
— Зачем им убитые? — удивилась воровка, нанося вонючую мазь на ожог одной из женщин, — Сейчас полегчает, — пообещала она.
— Песиглавцы же, — отозвались сквозь слезы бабы.
Наемник оглянулся по сторонам:
— Нужно проверить, может еще кто выжил.
Все вместе принялись разгребать завалы. Спустя пару часов, вымазавшись в саже и копоти, они обнаружили еще два подполья: в одном вся семья задохнулась от дыма, в другом нашли еще живых молодую девку да двух парней. Брест помог вылезти, а воровка, закончив обрабатывать раны, о чем-то переговаривалась с выжившими. Девка внимательно выслушала сбивчивую речь, иногда вставляя фразу-другую, а, завидев наемника, махнула ему:
— Песиглавцы напали на деревню пару часов назад, следы копыт уходят к западу отсюда. Нам повезло, Козий тракт на юге, так что есть шанс, что мы с ними разминемся. Ну что, идем? — девица уже складывала наполовину опустевшую банку с мазью обратно в мешок.
Погорельцы обреченно ходили среди развалин, женщины надрывно вздыхали. То и дело одна из них падала, остальные стайкой подбегали к ней, помогали подняться. Выжившие парни оказались совсем еще юнцами двенадцати зим, отец велел им спрятаться и защищать сестру, а сам вышел из дома, больше его не видели. Мальчишки переворачивали доски в поисках хоть каких-то припасов.
Брест подошел к самой старшей из женщин:
— Вам надо уходить отсюда. Песиглавцы могут вернуться, а если и нет, то запах крови может привлечь навий.
— Да куды ж мы пойдем, господин? — запричитала женщина.
Брест порылся за пазухой, вытащив один золотой:
— Этого вам хватит на первое время.
Погорельцы запричитали пуще прежнего, рассыпаясь в благодарностях. Воровка стрелой метнулась к наемнику, повиснув у того на руке:
— Совсем ошалел? — зашипела она Бресту в ухо, — Какого рожна ты мое золото раздаешь налево-направо?
Наемник молча повел могучим плечом, стряхнув с себя шипящую и плюющуюся от злости девку.
— К северу отсюда есть деревня. Вас немного — пустят на постоялый двор, дальше сами.
Он развернулся, давая понять, что их благодарности его не интересуют, кивнул своей спутнице на дорогу. Та, соскочив, рысью припустила за мужчиной. Отойдя на расстояние от погорельцев, девица возобновила попытки:
— У тебя мозги есть или только гора мышц? На кой-ляд ты им целый золотой отдал, он же им как мертвому припарки…
— Ты же сама вроде им помогала, — оскалился Брест.
— Одно дело мазью поделиться, другое дело золото налево-направо раздавать!
— Уймись, — отмахнулся от нее наемник.
— Да их на первом же перекрестке ограбят, я бы ограбила! Ну, проживут они неделю на постоялом дворе, а дальше что? Оставался бы с ними, да поднимал целину, раз такой благородный, а деньги мои не раздавай…
Договорить он ей не дал:
— Слушай внимательно, — процедил Брест, останавливаясь. — Теперь это мои деньги, это во-первых. — Он загнул палец. — Твое мнение меня не волнует, это во-вторых. — Он загнул еще палец. — Если попытаешься меня обокрасть во второй раз, я не буду тащить тебя с собой. Живьем. Просто прикончу, и доставлю барону твой труп, это в-третьих, — мужчина сжал весь кулак и как бы между прочим повертел им перед лицом опешившей девки.
Убедившись, что его слова были услышаны, наемник развернулся:
— До утра мы должны добраться до корчмы, песиглавцы могут вернуться, — он поправил заплечный мешок и продолжил путь.
Некоторое время шли молча. Брест краем глаза наблюдал за своей спутницей, та что-то прикидывала в уме, иногда бормоча себе под нос, но от него не отставала. На востоке уже заалело, и первые лучи подкрасили темно-синее небо. На горизонте появился силуэт домов. Через некоторое время в воздухе стали доноситься запахи еды и конского пота, значит, они приближались к корчме.
— Можно задать вопрос? — неожиданно для Бреста воровка вдруг нарушила молчание.
— М? — промычал наемник, давая понять, что слушает.
— Одного не могу понять: кто такие песиглавцы? И зачем они трупы-то унесли?
Наемник удивленно оглянулся:
— Никогда не слышала про них?
— Догадываюсь, что какое-то племя отчаянных парней. Да и вообще, поселения постоянно кто-нибудь да грабит, но чтобы трупы с собой уносить? Особый вид устрашения?
— Устрашение? Нет, они их просто едят, — Брест продолжал идти, — Песиглавцы — это полу-люди полу-псы. У них собачьи головы. Не знают ни пощады, ни жалости, ими движет только жажда крови и животные чувства.
