Воровка на мгновение отстала:
— Славные ребята. — Пробормотала она, — Хорошо, что мы разминулись. А ты с ними сталкивался?
— Доводилось. Мы почти пришли, — он указал на развернувшийся перед ними двор.
Большая территория была огорожена высоким частоколом, из-за забора доносилось ржание лошадей, запах конского навоза, слышался стук железа. Пара обогнула забор и зашла в широкие ворота. Их обогнали два всадника, что-то крикнув на ходу, обдали пылью. На постоялом дворе кипела жизнь: у привязи стояли несколько лошадей, еще одну подковывали в кузне рядом. Из корчмы доносились одуряющие запахи еды, на крыльце стояли пару мужиков, дымя цыгарками. По всему двору сновала челядь. К коновязи подъехали двое путников, спешились и кинули поводья подбежавшему мальчишке.
Брест повернулся к воровке:
— Здесь ты встречалась со скупщиком?
Она молча кивнула.
— Корчмарь наверняка должен был его запомнить. Идем, — он решительно двинулся к дверям.
Девушка засеменила следом.
На крыльце два мужика оценивающе, не отводя взгляда, рассматривали парочку. Когда те подошли к дверям, мужики выплюнули цыгарки и преградили дорогу. Брест невозмутимо подошел к ним вплотную и повел широкими плечами, словно ненароком поправляя перевязь меча. Он оказался выше их на голову, шире вдвое, да и начищенный металл задорно играл на солнце. Мужики нехотя расступились, выставив перед собой руки в примирительном знаке. Наемник невозмутимо прошел дальше, кивнув своей спутнице. Та мышью шмыгнула за ним.
— Вот невезуха, — сплюнул один из мужиков и достал новую цыгарку.
Глава 7.
Брест бросил мешок на лавку и сел лицом к трактирщику, который в другом конце зала разливал пиво из бочки. Я села напротив. Свалив поклажу с плеч, с наслаждением почесала шею: под ногтями осталась грязь. Стоит помыться.
— Что будете? — к нам подплыла служанка — высокая девица с грудью размером с дыни.
Кстати о дынях, я вдруг поняла, что не ела почти сутки.
— Каши с мясом и пива.
— Мне тоже самое, — бросил наемник.
Служанка с интересом разглядывала его:
— Может ещё что? — она оперлась на стол, призывно подперев груди.
— Пока всё, — казалось, мужчина не замечал откровенного соблазнения.
Девушка разочаровано отправилась на кухню. Брест огляделся кругом:
— Место богатое, девки в челяди, своя кузня. Видел охрану во дворе, никакие песиглавцы не страшны. Частокол от быстрых налетов защитит, а с остальными сами управятся.
Я продолжала молча чесаться.
— Сначала поедим, а там с корчмарем побеседуем.
— Попробуй, — хмыкнула я. — Пока из тебя все до последней монеты не вытрясет, ничего не расскажет. Я эту породу знаю.
— У меня заговорит.
Он широко развалился на лавке и принялся меня разглядывать. Вот же ядрена вошь, начнешь чесать одно место, тут же начинает чесаться другое. Я постаралась сесть прямо, таращась в ответ. Коротко стриженный, темные волосы, чуть тронутые сединой. Со лба на темя широкой кривой полосой пролег уродливый шрам. Серые глаза с прищуром, смотрели на меня с изучающим презрением. А ломаный и неправильно сросшийся нос да недельная щетина завершали картину.
Долго разглядывать его не смогла — жутко засвербело в боку, и я была готова прислониться к дверному косяку и драть шкуру, как медведь о березу. Уж не блохи ли? Это не ускользнуло от внимания наемника. Он только открыл рот, что бы съязвить по этому поводу, как дурманящий запах каши с мясом, которую принесла нам служанка, заткнул слюной рот обоим. Девушка опустила тяжелый поднос, составляя миски с кувшином на стол. Она поглядывала на Бреста из-под опущенных ресниц. Я не дожидаясь команды, пододвинула себе плошку каши, с наслаждением вонзив ложку в исходящую паром горку. Служанка, составив остатки посуды на стол, подмигнула наемнику и собралась уходить, как он остановил её, аккуратно взяв под руку:
— Постой, красавица. Мне бы с сестрой комнату на ночь да воды согреть, а то она больная с детства, все тулово коростой покрывается, чешется сильно, только после бани может уснуть. А мне очень нужно, чтобы она сегодня уснула, — он многозначительно улыбнулся ей.
Не знала, что он вообще умеет улыбаться, да еще та-ак. У меня отпала челюсть, а каша тут же сбежала с недонесенной до рта ложки мне на юбку. Я задергалась — горячая еда обжигала ноги.
— И вправду, — глядя на мои трепыхания, согласилась служанка. — Бедняжка, — притворно вздохнула девица, тут же повернувшись к Бресту, — Здесь во дворе баня еще теплая, а наверху как раз есть свободные комнаты, я постелю вам…
Она не спеша развернулась, давая насладиться видом своих оттопыренных ягодиц, и ушла вглубь зала, бросив на прощание томный взгляд.
Я, стряхнув кашу, с укоризной уставилась на мужика. Он хмыкнул в ответ, и принялся, наконец, за свою порцию. Доедали молча, я, кое-как допив остатки пива, смачно рыгнула, развалившись на лавке. Брест молча ковырялся в зубах.
Из глубины зала ему помахала служанка, он сыто поднялся:
— Пошли.
Мы направились вслед за девицей, прошли мимо корчмаря. Тот бросил на нас ленивый взгляд и продолжил дальше скоблить прилавок. Поднявшись на второй этаж, зашли в приготовленную комнату. Я устало сняла мешок и огляделась. Довольно просторно, посередине большая кровать с соломенным тюфяком, у стены стояли сундук с широкой лавкой.
Брест отобрал у меня мешок:
— Иди, отмойся, твои вещи у меня побудут, лишнего соблазна не будет смотаться.
Я махнула на него рукой и побрела на улицу в поисках бани. Невысокая, приземистая изба в глубине двора попыхивала серым дымом. В сенях обнаружилась гирлянда веников со стопой чистых тряпок. А наемник прав, тут и вправду не дурно живут, интересно, во что нам это обойдется? На всякий случай я подперла дверь поленом. Хорошенько отмывшись и выстирав одежду, осмотрела себя со всех сторон. Нигде ни порезов, ни ушибов, ничего не болело. Я нисколько не удивилась такому повороту. Высушив свой наряд, оделась и, как кисель, расслабленно потекла обратно в корчму.
Добравшись до прилавка, я уселась на стул, заказав у трактирщика еще пива. Тот оценивающе осмотрел меня и принес доверху наполненную кружку.
— Шутишь что ли? Давай кувшин, — потребовала я.
Корчмарь не повел и бровью, ставя передо мной полный, с пенной горкой жбан.
Я блаженно отпила из кружки, завязала еще влажные волосы в пучок и опять подозвала мужика.
— Скажи, мил человек, припоминаешь меня? Пару дней назад встречалась тут с одним типом.
Мужик, сложив руки на груди, кивнул:
— Может и припоминаю.
— Мне нужно знать, куда он направлялся.
Трактирщик ухмыльнулся:
— А мне ж откуда знать.
— Сколько? — просто спросила я.
— От это другой разговор. Десять золотых, — оскалился мужик.
— Да твоя корчма и вся челядь в придачу не стоит десяти золотых. Давай оставим этот балаган и погуторим уже по делу, — я еще отхлебнула.
Трактирщик поковырялся в зубах, цыкнул языком и наклонился ко мне:
— Видишь тех двоих, — он указал в дальний угол.
Там сидели два всадника, которые обогнали нас в воротах, и громко о чем-то спорили. Первый в шапке, оттороченной свалявшимся мехом, сложил руки на груди, громко фыркая при каждом слове товарища. Второй, который повыше, громко объяснял ему что-то, размахивая руками.
— Ну, — подтвердила я.
— Это княжеские гонцы, у одного из них дюже любопытный документ при себе имеется. А мне очень хочется, прям до икоты, узнать, что же в нем прописано.
— Что ж ты свою девку к ним не направишь? Чай она-то с ними быстро сдюжит.
— Милка — девка ладная, спору нет, но тут титьками не проймешь, тут тонкость нужна. Так что, возьмешься? Сведения за сведения, — он криво улыбнулся, протягивая мне еще кувшин.
— Добре.
