– Отвали или умрешь ты, – парировала Крис. – У нас лучше броня и оружие. Продолжишь в том же духе и вместе со своей командой, – с которой Крис фактически и разговаривала, – погибнешь. Помни, Сандфайер, я уже уничтожала корабли. На мостике у меня опытная боевая команда. А на твоем корыте хоть кто-нибудь когда-нибудь стрелял во что-нибудь, кроме булыжников? – Продолжай говорить. Пока болтаем, мои конденсаторы заполняются, а лазеры остывают. Взгляд на пульт захвата целей показал, что Томми тоже догадался расширить диапазон.
– Со мной мои девочки. Я бы не нанял их, если бы они не были опытными убийцами. Они, быстрее перережут тебе глотку, чем смирятся с твоей ухмылкой.
– Но сейчас ни одной из них передо мной нет, ни с ножом, ни с пистолетом. Все они, как и ты, в моем космосе, на прицеле моих лазеров. Говорит младший лейтенант Крис Лонгнайф, Космический флот Объединения Разумных. Прекратите огонь, прекратите преследование. В этом случае сможете выжить. Продолжите гнаться за нами и стрелять – я вас убью.
– Огонь! Проклятье, огонь! – закричал Сандфайер.
Кто-то за пределами экрана крикнул:
– Надо зарядить орудия. Секундочку, сейчас.
Наконец, кто-то вспомнил, что нужно прервать связь с беглецами.
С крейсера выстрелили, и Томми запустил новый алгоритм скольжения, уворотов и поворотов. Все, что выпустили с крейсера, прошло мимо.
– Нелли, – сказала Крис, посмотрев на свой пульт, – пусти шесть импульсов в одну десятую или даже двенадцатую мощности. Рисунок залпа – плотный.
– Шесть импульсов, одна двенадцатая мощности, – повторила Нелли.
Два лазера ожили и выпустили шесть разрушительных лучей. Два из них едва не попали и только один пришелся точно в цель.
Крейсер дернуло в сторону, он начал вращаться, с его бортов посыпались металлические обломки. А еще посыпались более крупные вещи.
– С крейсера стартовали длинная лодка и несколько спасательных капсул, – сообщила Пенни. – Очевидно, не все согласны погибать вместе с Кэлом.
– Они сумасшедшие, – отрезал Хэнк, качая головой. – Не понимаю.
– Следи внимательнее за событиями и учись, – сказала Крис. – Пенни, вызови Сандфайера.
– Он не отвечает.
– Попробуй еще раз. Скажи ему, что крысы убегают с его корабля.
– Мои люди верны мне и ни один из них никогда не оставит меня, – вернулась связь и лицо Сандфайера заполнило экран целиком. Лицо достаточно красное, что соответствовало сегодняшним взрывам. Вена на правой стороне лба теперь совпадала с веной на левой стороне. Такого кровяного давления Крис ни за что и никогда не захотела бы для себя.
– Хочешь посмотреть, что показали мои датчики минут назад? Мы видели, как от твоего корабля отделились длинная лодка и несколько спасательных капсул. Как лепестки с мертвой ромашки.
– Боже, она теперь тоже поэт, – в притворном шоке проговорил Томми.
– И ты думаешь, я поверю хоть одному слову Лонгнайф?
– Ты должен признать, что я была несколько занята, чтобы учиться обманывать кого бы то ни было.
– Лонгнайф, ты доставляла нам неприятностей с тех пор, как умудрилась улизнуть из рук похитителей. Ты должна была умереть на минном поле несколько месяцев назад. Вместо этого ты разрушила все, о чем я договаривался с этим ослом коммодором в системе Париж. На этот раз я убью тебя лично. Огонь, черт вас побрал! Огонь!
Корабль вдруг резко нырнул вниз. Оказалось настолько неожиданно, что внутренности не успели вовремя среагировать.
Кто такие «нам», которых Сандфайер включил в свои планы? Планы убийства ребенка! Эдди? Крис гордилась тем, что спасла взвод космодесантников от гибели на минном поле. Еще больше гордилась тем, что испортила планы коммодора Сэмпсона, выведя Шестой Атакующий Эскадрон с линии огня, предотвратив тем самым войну между Землей и Вардхейвеном. За все то, что Сандфайер сотворил с Томми и Пенни, за то, что собирался сотворить с людьми Турантика, он заслужил смерть.
А еще он поставил бедного Эдди во главу своего смертельного списка.
Должен найтись способ убить Сандфайера столько раз, сколько он заслужил.
Крис с трудом проглотила гнев и готовые вырваться приказы, полные ненависти, что могли привести к плохому концу. В сердце и голове не могло быть места ни для чего бесчеловечного, вроде гнева или мести. Эмоции занимали место, усиливали кровоток, уменьшали умственные способности.
Холодная, как космос, Крис изучала мужчину на экране, даже когда краем глаза оценивала данные на пульте управления температуру реактора, доступную энергию, температуру лазеров и запас мощности.
Скоро кто-то умрет. И этим кем-то будет Сандфайер.
– Снова мимо, – скривив губы в холодной, бесчувственной усмешке, сказала она без радости в голосе. – Это лучшее, что ты можешь сделать, Кэл? Ты все время крутишься рядом, но не можешь коснуться меня. Ты похищаешь ребенка и делаешь меня героем. Ты хочешь развязать войну, а я становлюсь принцессой. Твоя ненависть к нам, Лонгнайф, делает нас только богаче, могущественнее и достойней. Этот факт, должно быть, съедает тебя изнутри, – Крис наблюдала, как пылающая страсть вспыхивает и поглощает Сандфайера.
Он кричал, требуя от всех орудий крейсера непрерывного огня, боролся с ремнями безопасности, вытягивая руки с выгнутыми, как когти, пальцами, словно хотел вылезти из экрана и обхватить шею Крис.
Фоном Крис услышала, как кто-то сообщил, что лазеры начали заряжаться. Томми снова пустил «Барбароссу» в безумный танец, когда лучи лазеров рванули к яхте и снова промахнулись.
Сандфайер от огорчения аж взревел.
Крис проигнорировала его, оценивая собственный оружейный статус. Пока лазеры охлаждались, а конденсаторы заряжались, Сандфайер потратил впустую два залпа.
– Нелли, шесть залпов в одну двенадцатую мощности. Если какой луч попадет, повтори двумя очередями в одну четвертую мощности.
– Да, мэм.
На пульте, под экраном с искаженным лицом Сандфайера, еще один экран показал шесть коротких лучей. Два попали в цель, сотрясая крейсер. Не успела Крис открыть рот, чтобы дать команду: «Огонь!», последовало еще два выстрела. Они воткнулись в борта крейсера, прорубили его насквозь. Лицо Сандфаера исчезло, экран погас.
На мгновении крейсер завис неподвижно в темноте космоса. Потом экран потускнел, а корабль превратился в яркую звезду, которая тут же погасла. Экран снова стал нормальным, показывая расширяющееся облако газа, которое, как стоило ожидать, быстро исчезло, словно его никогда не было.
